тогда

моя керамическая коллекция была бы не только [701] очень интересной, но и в научном отношении

более ценной.

10 мая. Сегодня окончилось печатанием моя большая статья в «Хорольском

слове» «Всероссийское попечительство о научных и художественных хранилищах».

В 4 часа вечера я поехал в город, встретился там на базаре с М[ихаилом] К[онстантиновичем] и с

ним одновременно купил глиняную миску с нарисованном на ее дне вьюном.

М[ихаил] К[онстантинович] шел в музей расставить здесь предметы. Но это сделать сегодня не

удалось, т[ак] к[ак] еще не был вымыт пол и побелены стены, что лишь под конец вечера было сделано

прислугой М[ихаила] К[онстантинови]ча.

Я и Юра Хрущов тоже помогали М[ихаилу] К[онстантинови]чу в укладывании книг, чистке [702] предметов и т[ак] к[ак].

За судьбу Хорольского музея теперь я не боюсь – он в надежных руках, и, надеюсь, дня через три-четыре будет уже открыт для публики, пока на лето [703], в здании высшего начального училища.

11 мая. Прошел великолепный подлинно майский день, выдавшийся точно нарочно ради

праздника Вознесения (285).

Днем вымыл полы в комнате и кухне, а потом попереписывал дневник за 1915 год. Не удастся-ли

напечатать его в какой-либо из хорольских газет.

12 мая. Я читаю лекцию о старых монетах в понедельник 15 мая, с 5 часов вечера.

Сегодня с утра до обеда и с 5 до 8 я возился с расстановкой [704] музейного имущества во

временном помещении до половины июля.

В Троицын день (286), который избран музеем в качестве праздничного дня, в Нар[одном]

доме [705], (287), будет вечером [706] спектакль в пользу [707] Просвиты, а утром какое-либо чисто

музейное торжество, вроде заседания членов, лекции и т[ак] д[алее].

Когда мы вечером работали в музее, туда пришли директор и инспектор народных училищ (288), в

сопровождении инспектора высшего народного училища (289).

13 мая. М[ихаил] К[онстантинович] и Юра Хрущов, при крайне незначительной моей помощи, сегодня закончили расстановку церковного отдела.

14 мая. Воскресенье. Прекрасная погода не думает меняться.

Около обеда я был в отделении и сдавал к отправке 40 лошадей.

После обеда я впервые, чуть ли не через 3 месяца, опять принялся за свою археологическую

энциклопедию и начал со слова «Чудь», происходящего, по А. А. Шахматову (290), от готского слова

«Thiuda» [708], (291), как называли себя готы. Я же это слово производил от слова «чудной». Хотя, б[ыть] м[ожет], это слово происходит от того же корня, как и слово «чужой» [709].

Завтра утром соберутся солдаты лазарета, и я буду говорить им о необходимости починки полов в

конюшнях и стен, лучшего отношения к своей службе, угрожая, за неисполнения этого не отпуском

домой. Сделать это заставил меня сегодняшний утренний обход лазарета, во время которого я увидел

картину настоящего разрушения.

15 мая. Утром я проезжал мимо Народного дома и встретился с учителем С[ергеем] С[ергеевичем]

Стеценкой (292). Он сказал, что сегодня состоится [710] заседание учительского съезда, во время

которого, в виде отдыха, желательно бы участникам прослушать мою лекцию о монетах. Мы

уговорились на время от 2 до 3 [часов] дня. К 2-м часам я приехал в женскую гимназию, где заседал

съезд. Шло длинное чтение устава учительского союза. Я вызвал И. А. Синяговского (293), заведующего отделом народного образования при земской управе. Когда я сказал С[инягов]скому цель

своего приезда, то И[ван] А[ндрианович] стал извиняться предо мной за горячую голову Стеценки, говоря, что он сам не разобрался и назначил лекцию в такое горячее время. Значит, эта лекция не

состоялась, я [711] пошел на старую свалку за черепками. Улов сегодняшней раскопки был довольно

удачный. С тяжелым от черепков мешком спешил я в Народный дом и по пути встретил офицеров-приемщиков, которых [712] я уговорил сдать лошадей на завтра в 9 утра. Среди офицеров был и

ветеринарный врач, молодой коллега из варшавцев.

В Народном доме, куда я вскоре после этой встречи пришел, сидели в кассе Мих[аил]

Константинович с Юрой [Хрущовым]. Здесь же продавал билеты участник сегодняшнего Еврейского

спектакля. В зале шла суета, т[ак] ч[то] я, войдя в прихожую, думал, что это гудит собравшаяся на

мою лекцию публика. Но последней, увы, совсем не было, если не принимать во внимание 3 лиц, принесших в кассу 80 коп[еек]. Потом еще подошел кто-то. Было 5 ½ [часов] вечера, т[о] е[сть]

прошло уже ½ часа, как мне надо бы было читать лекцию. Мне [713] было жалко даром потраченных

трудов М[ихаил] К[онстантинови]ча, который два дня старался, – печатал афиши об лекции, и жалко

было двух полтинников, что были даны мальчикам за расклейку афиш.

Кроме [714] того мне изо всех сил хотелось сказать свою лекцию тем немногочисленным

слушателям, которые уже пришли [715].

Каких-нибудь минут 30–40, – и лекция была прочитана человекам 15 (с бесплатными

слушателями). Выручка [716] от лекции, с поступившими уже после нее 35 копейками – 1 р[убль] 55

[копеек]. Итак, в этот день труд [717] нашего трио – мой [718], М[ихаила] К[онстантиновича] и Юры, дал чистого дохода музею 55 коп[еек]. Не будем унывать. То ли еще мы видали. За то это была первая

моя платная лекция!

16 мая. В 9 утра я очень хорошо [719] сдал 10 [720] лошадей.

А[лександр] С[ергеевич] все еще не приехал.

Мне до невозможности надоело отделение, и, чтобы позабыться немного я опять еду в Полтаву –

не приедет ли за это время настоящий командир отделения. Лазаретные солдаты частью согласны

чинить сарай, частью несогласны. Но последняя партия не дает работать первой. Я ворочусь из

Полтавы и сделаю просто: старых, хороших работников оставлю здесь, а новых, неизвестных мне, отправлю в отделение. Надеюсь, что в лазарете воцарится прежний порядок и добрососедские

отношения.

Из отделения я сегодня отпустил 19 стариков, которые все пришли ко мне в лазарет и, вероятно, хотели задушить меня, если бы я не подписал им билетов.

Что это за бараны и в тоже время озверевшие создания. Ни какой для них дисциплины, никакой

пользы для [721] отечества не существует…

17 мая. В Полтаву я приехал на площадке товарного вагона [722] солдатского поезда в 10 ч[асов]

утра. Здесь, побывал сперва у князя Долгорукова, затем в музее и, наконец, у полковника Попова. Ему

я сообщил о приезде А[лександра] С[ергеевича] Депрейса, с которым я встретился вчера на Ромодане, затем просил разрешения нескольких вопросов из жизни отделения, и в конце пожаловался на то, что

за три года войны половину работы исполняю как старший, а получаю как младший [ветеринарный

врач]. Попов