уютом.

Гости нажертвовали в пользу музея до 10–12 рублей и получили от меня на память по

путеводителю.

Приятный вечер и надолго он останется у меня в памяти. Могу, значит, я кое-что делать.

10 апреля. Днем я был на выставке.

Вечером, когда я только что лег спать, Акушев сообщил, что приехавшие офицеры желают меня

видеть.

Я вылез к ним и пригласил в свою комнату. Приехавшие оказались: один ветеринарным врачом

Орловым (248), который в прошлый год гостеприимно встретил меня в Конотопе (249), а другой –

инженерный капитан. Оба они приехали за лошадьми, ко мне зашли под предлогом поговорить по

делу, а в сущности-то – в надежде закусить, найти на вечер компанию и т[ак] д[алее]. Но их надежды

не сбылись, т[ак] к[ак] я под собой не чувствовал от усталости ног, да и семья уже почти спала.

11 апреля. Сегодня последний день выставки, а тут нужно сдавать приемщикам лошадей.

На сегодня я предоставил это дело делать им одним.

12 апреля. Сдача лошадей [675] продолжалась сегодня уже в моем присутствии.

13 апреля. Утром сдача лошадей закончилась. Убавилось порядочно, скатилась с моих плеч

лишняя забота и работа.

Мною совместно с М[ихаилом] К[онстантиновичем] осмотрено сегодня высшее

начальное [676] училище, часть комнат которого на лето пока уступают под музей. Помещение пока

вполне достаточное, да и место-то самое центральное в городе.

14 апреля. Ездил сегодня в Трубайцы, сделал там санитарный осмотр и выдал солдатам жалование.

Погода и дорога были хорошие, т[ак] ч[то] я прокатился с удовольствием, заезжал еще кроме того

к церковному старосте и привез из церкви (250) кое-что для музея.

15 апреля.

16 апреля.

17 апреля.

18 апреля. Город и солдаты конского запаса празднуют сегодня 1-е мая (251). Утром я в отделение, а также и в город, не ездил, а поехал в канцелярию уже вечером, когда узнал, что там пришла какая-то

телефонограмма [677].

Последняя действительно была от полк[овника] Попова об отпуске 25 % сорокалетних (252). Но я, чтобы не было лишних скандалов, решил отпускать всех [678] стариков, которые разве немного

превышали процентную норму и тут же объявил солдатам. Вот у них радости-то было.

19 апреля. В отделении идет [679] суета писаря и грамотные пишут 40-летним отпускные

билеты. 43 [680] лет и старше увольняются в чистую. Всего убывает из отделения до 90 человек.

20 апреля. Вечером я был на общем собрании (ротном) отделения. Сначала все шло гладко.

В вопросе о денщиках мои взгляды с солдатами разошлись, да к тому же [681] были, хотя и

сдержанные недоброжелательные замечания вообще по адресу «врачей». В начале я говорил все-таки

кое-что, а потом перестал, т[ак] к[ак] солдаты были настроены сами больше говорить. В конце концов, я ушел и дал себе слово не ходить больше на такие собрания, где я – чужой человек, где меня мало

понимают и я их также.

Но пришел-то сюда я все-таки по их же просьбе (гл[авным] образ[ом] Патласова).

21 апреля. Виделся сегодня с Мих[аилом] Константиновичем у него на дворе, где условились

поехать завтра на какой-то хутор, где, по рассказам, есть какая-то старина.

22 апреля. В отделение я сегодня совсем не ездил, а весь почти день был занят перевозкой книг из

б[ывшего] [682] дома д[окто]ра [683] Дюкова (253) в музей.

23 апреля. Великолепный денек. Съездив на почту в город и почитав газеты, я пошел с Ларенькой

гулять в поле. Дорогой мы обсуждали вопрос о будущем нашего научного [684] хранилища, где ему

основаться.

24 апреля. Сегодня в 6 ч[асов] вечера в Народном Доме должно состояться заседание «Просвиты», на котором будет принят устав музея и выбраны члены его Упорядковаго Гуртка (254).

С утра и до 12 зарядил такой дождь, что я считал уже дело погибшим – опять придет мало народу

как и 9 числа. Но погода сжалилась, и после обеда начался великолепный день.

25 апреля. Жена [685] Е[вграфа] Я[ковлевича] Дюкова получила от мужа телеграмму: «передай

музей [686] Бирюкову согласно его просьбы телеграммой. Евграф». Таким образом Хорольский музей

обогатился лишним отделом – противоалкогольным, в котором есть масса диапозитивов к

волшебному фонарю (255), самый фонарь, литература, плакаты, препараты, фигурки пьяниц и т[ак]

д[алее].

В 4 часа в здании высшего начального училища состоялось заседание членов Упорядковаго Гуртка

с моим участием. Решался вопрос о постоянном помещении для музея. Завтра по этому поводу мы

пойдем в земскую управу.

Я заявил членам гуртка, что музей должен иметь потом специально оборудованное здание и на

постройку [687] этого здания должен основаться [688] теперь же особый фонд. Я указал очень много

источников и способов, как может-же пополняться этот и как может осуществиться и постройка

самого здания.

26 апреля. Утром мы с Мих[аилом] Кон[стантиновичем] [689] осматривали [690] школу [691], что

занята лазаретом Красного Креста. Это здание земство думает отвести под музей, но все дело из-за

лазарета, который некуда перенести. Возможно, по словам Гуд[им]-Левковича, что лазарет умрет

естественной смертью от безденежья.

Сегодня [692] приехали офицеры-приемщики. Завтра, значит, опять работа по сдаче лошадей.

Даже мороз по коже при одном воспоминании об [693] этой противной работе.

27 апреля. Отправка лошадей почему-то была на сегодня отложена.

28 апреля. Решил и чуть-ли не под самый вечер, ехать в Полтаву и просить офицера для

командования отделением. Будет уже с меня 2 шкуры драть.

Вечером сегодня я заехал на почту и получил от Е. Я. Дюкова письмо, в к[ото]ром он высказывает

свои взгляды и пожелания об устройстве библиотеки из подаренных книг.

29 апреля. Утром я приехал в Полтаву, где был в обоих музеях (256), у князя Долгорукова, на

архиерейском дворе (257), чтобы посмотреть Покровский храм (258) еще раз, и, наконец, у полковника

Попова. Старик был пьян, все философствовал и упрашивал меня послужить в качестве командира

отделения. Пришлось уступить старику-добряку, да к тому же и офицеров-то нет, чтобы кто-нибудь

мог принять отделение.

30 апреля. В поезде от Полтавы я встретился с Нарожским о[тцом] Захарией. У него выходит

какая-то ерунда с приходом в Еньках (259), куда перебивает дорогу дьякон (260) из Петропавловской

церкви г[орода] Хорола.

Домой [694] я приехал в 5 утра, послал за кучером, который запряг лошадей и повез о[тца]

Захарию домой. Но в 3 ч[аса] дня батько воротился ко мне [695], получив от благочинного

телефонограмму, что Еньки остаются за ним.

О[тец] Захария так повел дело, что я опять предложил ему своих лошадей, чтобы доехать до

уездного комиссара,