Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лучники едут на телегах?
— Нет, конечно. Они прячутся за телегами. Надеются, мы станем разглядывать деревья и не заметим мелькающих за повозками ног.
Владимир на полуслове прервал разговор и кинулся к князю, который с тревогой вглядывался в приближающиеся повозки — тоже заметил лучников.
К Анастасии подбежал запыхавшийся Любомир.
— Быстрее! Скажи женщинам, пусть зовут на помощь холопов, да все, куда может долететь стрела, обольют водой!
— Зачем? — не поняла она.
— На будущее, — строго предупредил Любомир, — чтобы указания исполняла без рассуждений. Как сестре скажу: наши воины считают, что нехристи станут метать огненные стрелы.
Он побежал прочь, и Анастасия спустилась со стены.
Женщины деловито взялись исполнять наказ. Тех, кто ещё отсиживался в теремах да избах, стали вызывать на подмогу, а чтобы дело пошло быстрее, боярыня Милонега велела своей дворовой девке бить в стоявший на площади вечевой колокол.
Та от усердия стала так дергать за веревку, что мужчины-дружинники всполошились: не объявился ли неприятель внутри города!
Но всех, кого надо, подняли, и все вокруг водой залили, ровно ливень недавний и не кончался.
В это время телеги подъехали ко рву, и какие-то люди в одеждах, непохожих на монгольские, начали сталкивать в ров деревья. Рой стрел слетел с городской стены, и большинство из сгружавших свалились подле колес будто подкошенные.
— Не стреляйте! — диким голосом закричала Анастасия, как раз взошедшая на стену. — Это же рабы, не стреляйте!
Но было уже поздно. Разглядели, конечно, что люди эти безоружные. Стыд-то какой — стрелять в безоружных!
Командир лучников остановил своих стрелков. Он скосил глаза на Анастасию — женщина вмешалась не в свое дело! — но промолчал. Своим приказал только:
— Схоронитесь!
И вовремя. Монголы, обозленные стрельбой, тоже стали пускать стрелы из-за телег с деревьями. Не то чтобы они жалели убитых рабов, но кто же вместо них станет сталкивать в ров деревья или закрывать их своими телами?!
Несчастные рабы, подгоняемые монголами, стали сбрасывать деревья в ров, приготовившись к смерти, но русские больше не стреляли.
Вдруг один из рабов с цепями на ногах поднял голову и закричал по-русски:
— Не жалейте нас, робяты, стреляйте! Хоть и не своей волей, а врагу служим! Лучше смерть, чем собачья жизнь!
— Наш, русич! — заговорили между собой защитники города.
Кто-то, вглядевшись, пробормотал:
— Мать моя, да у него ноздри вырваны! Видать, в побег ударялся!
Всеволод стоял и вместе с другими смотрел, как монгольские телеги, кое-как освободившись от груза, развернулись и поспешно покатили прочь. На дне их, укрытые щитами и телами рабов, лежали вражеские лучники.
— Князь Всеволод! — вдруг услышал он голос жены и, обернувшись, увидел, как она подошла к городской стене в сопровождении двух холопов, которые несли огромную, накрытую белым рядном корзину. В холодном осеннем воздухе был виден шедший от неё пар, который щекотал ноздри аппетитным запахом. — Дозволь защитников города пирогами угостить!
Всеволод хотел напуститься на непокорную жену. Разве не он запретил ей появляться здесь? Но посмотрел на посветлевшие лица окружающих и кивнул:
— Дозволяю!
Князю было не по себе. Он оттого запрещал Ингрид сношения с горожанами, что не хотел её нечаянной встречи с Анастасией.
Он тяжело привыкал к мысли, что бывшая жена потеряна для него навсегда. Но, как водится, не хотел до поры, до времени терять и нынешнюю. И он побаивался, что она узнает о его — месяц назад — посещении дома Астахов.
Анастасия тоже обернулась посмотреть на Ингрид. Прежде ей казалось, что та, которая заняла её место, должна быть много хуже, и она думала, что Всеволод скрывает жену, стесняясь её невзрачного вида.
Красота Ингрид ошеломила её. Анастасия на миг даже забыла, что у неё есть Аваджи, и что она сама оттолкнула Всеволода. Женитьба его на такой красавице показалась ей чуть ли не предательством. Спасибо, вовремя опомнилась: ведь Всеволод умолял о любви её, Анастасию, при такой-то красивой жене.
Думать так было грешно, но думалось. Случилось это всего месяц назад.
Жила Анастасия, как и прежде, в родительском доме, в своей ещё девической светлице. Дети её не обременяли. С Владимиром возилась нянька, а Ойле отдали кормилице, перетянув Анастасии грудь.
Боярыня Агафья верила, что Анастасия опять выйдет замуж — не оставаться же одинокой в восемнадцать лет! А значит, не след самой детей кормить — знатной женщине грудь положена упругая. Для кормления кормилицы есть!
Анастасия в ту ночь долго не могла заснуть. Она не хотела никакого другого мужа, кроме Аваджи. "А вдруг его и в живых больше нет?" колыхнулась мрачная мысль. Она стала думать о муже и вдруг увидела его так отчетливо, будто он был совсем рядом. Аваджи сидел у костра и грустно смотрел на огонь. Она чуть было не крикнула ему:
— Любимый!
Но в эту минуту услышала странные звуки снаружи. Кто-то лез в её окно.
В другое время она отнеслась бы к этому спокойнее, но последние события вывели её из себя. А когда поняла, кто ночной гость, рассердилась ещё больше: его в дверь гонят, а он в окно лезет?!
Зажгла свечу, накинула поверх ночной сорочки длинный вязаный плат и нарочно низко поклонилась ночному гостю.
— Здравия желаю, Всеволод Мстиславич! И заранее прощаю тебя за то, что не бережешь чести женщины, бывшей твоей женою. Хочешь, чтобы люди судачили, будто к дочери Михаила Астаха полюбовники по ночам в окно лазают?
— Настюшка! — растерялся князь. — Я же ничего такого не хотел! Только поговорить, рассказать, как истосковалась по тебе душа моя! Я тут поразмыслил и понял, отчего ты меня прогнала: боишься, что за прошлое попрекать тебя стану. За дочку, от нехристя прижитую. За то, что волей за него пошла. Не сомневайся, слова худого не скажу. Дочку в монастырь отдадим, доброй монахиней станет…
— Ты за меня уже все решил, — насмешливо перебила его Анастасия. Уверен, что я опять захочу быть твоей женой?
— Так, это… все женщины хотят! — глупо брякнул князь, и она еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.
— Выходит, все, да не все!
— Опять же, сын без отца растет.
— Это моя забота.
— И моя! — обозлился Всеволод. — А будешь упорствовать, отберу его! Кто против князя слово вымолвит? Чай, родного сына в свои палаты забираю…
— Да ведь ты женат! — простонала Анастасия. — Разве жена у тебя плохая? Она тебе дюжину народит!
— Не плохая. А не народит. Бесплодная, вишь, оказалась. Епископ разрешит с нею развестись. Все знают, князю наследник нужен.