кровать. Внезапно его холодная рука легла мне на живот, отчего я вскрикнула, а потом оказалась прижатой спиной к нему.

— Извини, дорогая, — шепнул он мне на ухо. Я почувствовала запах алкоголя и сигарет. — Я не хотел тебя будить.

Я лежала в его холодных объятьях словно парализованная, не в силах сказать ни слова, или хотя бы оттолкнуть его. Пустым взглядом я всматривалась в темноту, пытаясь заставить себя ненавидеть его. Но я не могла.

Я знала, что ему тоже было нелегко. И единственный способ борьбы с болью, который он знал, был алкоголь.

— Ты такая неуловимая, — пробормотал он, что заставило меня задуматься о количестве выпитого. — Одна долбаная ошибка, и ты снова закрылась от меня. Ты как раненый зверь, которого легко спугнуть одним неверным движением. — Он ещё сильней прижался ко мне и поцеловал голое плечо. Маленькие разряды побежали по всему телу, заставив желудок сжаться. — Прости, дорогая. Дара.

Я молчала, пока его раскаяние разрывало мне сердце. Я могла сказать, что не держу на него зла. Я могла сказать, что верю ему. Что нуждаюсь в нём. Но всё это будет ложью. Потому что эти слова он услышит не от меня. Алан влюблён в девушку, которой не существует.

— Когда я увидел тебя, то есть её, обнажённой, я буквально потерял голову. Я так долго хотел её трахнуть…

Я напряглась, не желая слушать нечто подобное. Впервые за всё это время мне было неловко ощущать себя в этом теле.

— Боже, извини, — тяжело вздохнул Алан, когда почувствовал мою скованность и, выпустив меня из своих рук, перевернулся на спину. Я была уверена, что сейчас он провёл по волосам в нервном жесте. — Ты в праве злиться на меня. Можешь даже ударить. Но, пожалуйста, не отдаляйся. Ты… Чёрт, — выругался он. В животе появилось неприятное предчувствие, что сейчас он собирается сказать что-то слишком сентиментальное для него. — Ты единственная, кто у меня сейчас есть.

Окей, это было слишком сентиментально даже для меня. Внезапно в комнате испарился весь кислород. Никогда я не была для кого-то значимой. Я заметила, что у Алана нет друзей. Я видела его несколько раз в компании ребят в школе, но большую часть времени он был рядом со мной. А единственный родной человек, который у него остался, не справлялся с ролью брата. Это означало, что за этот короткий срок, что мы успели провести вместе, споря и откровенно недолюбливая друг друга, я стала для него самым близким человеком.

Я развернулась к парню, стараясь не попадать под электрический свет от вывески в окне. Не хочу, чтобы он ассоциировал мои слова с Холли.

— Алан, — голос был слабым и сиплым. — Я рядом. И я буду рядом, до тех пор, пока это нужно.

— Серьёзно? — оживился он. — Значит, ты не злишься? — Алан повернулся на бок и его руки потянулись ко мне.

— Нет-нет, — я поспешила остановить его, пока мой мозг не превратился в сладкую вату. — Тебе нужен друг, Алан. Настоящий, хороший друг, к которому ты можешь прийти в трудную минуту и рассказать всё.

— Друг? — озадачено переспросил он, плюхнувшись обратно на спину.

— Друг, — уверенно подтвердила я.

Мы так и уснули на разных сторонах кровати, чётко прочертив мысленную черту между нами. То, что я ощутила, можно было назвать грустным облегчением. Теперь мне казалось, что всё встало на свои места. Алан нуждался в друге и любил Холли. Каким-то немыслимым образом я объединила в себе оба его желания. Но скоро этому наступит конец, и я рада, что вовремя обозначила границы между нами. Ну, может, не совсем вовремя. Это не сделает мою боль, которая ждёт меня в моей настоящей жизни, легче. Но это однозначно упросит жизнь Алану.

Утро началось неожиданно. Дневной свет с трудом пробивался в окно номера, поэтому я проснулась скорее от шагов Алана, бродившего по комнате из стороны в сторону. Каким образом этот соня просыпался каждый раз раньше меня — оставалось загадкой.

— Наконец-то! — Он остановился, заметив, что я проснулась. — Вещи собраны, позавтракаем в машине. Одевайся и выезжаем. Нужно успеть доехать засветло.

— Мог бы разбудить меня раньше, — пробормотала я в подушку. Я не спешила вставать, потому что это тонкое одеяло единственное, что хоть как-то согревало меня. Я поняла, что на мне нет футболки.

— Не мог, — серьёзно сказал Алан.

— Слушай, тебе надо пересмотреть взгляды на это. Иногда будить людей необходимо. — Я потянулась, но тут же спрятала руки обратно под одеяло. Снаружи было слишком холодно. — Разве ты бы не хотел, чтобы я разбудила тебя во время кошмара?

— С тобой мне не снятся кошмары. Вставай.

— Нет, я замёрзла, — застонала я, сворачиваясь в клубок. Но я понимала, что всё это было предлогом. Я ужасно боялась этого дня. Я боялась конца.

— Я могу согреть тебя, дорогая, — предложил Алан в своей дерзкой манере. От меня не ускользнули жестокие саркастичные нотки. — Но сомневаюсь, что это не будет выходить за рамки дружбы, — подчеркнул он.

— Ладно. — Я вмиг проснулась. Нельзя сводить разговоры к подобным намёкам. — Я встаю.

Раскалённый воздух искажал вид на удаляющуюся фигуру Алана. Весна уверенно давала о себе знать, предвещая жаркое лето. Последнее лето перед тем, как мне придётся сделать выбор и решить, кем я буду в будущем. Если оно вообще у меня есть. Я вздохнула, выбираясь из машины. Запах бензина ударил мне в нос, и я поспешила отойти подальше от машины, оставляя её в поле своей видимости.

Чем ближе мы приближались к моему родному городу, тем меньше становилась моя уверенность. А так ли я хочу вернуться? Я даже не знаю, куда возвращаюсь. В то время как жизнь Холли была расписана на несколько лет вперёд.

— Эй, цыпочка.

Я вздрогнула и повернулась на голос. Ко мне подошёл мужчина. На вид ему было чуть больше сорока. Он был тощим и жилистым, в страшно поношенных джинсах и пыльной футболке с диким неразборчивым рисунком. Взгляд глубоко посаженных выпученных глаз нервно метался из стороны в сторону.

— Вы мне? — тупо спросила я.

— Это ведь ты вышла из этой тачки, — он кивнул на «Челленджер» Алана и почесал свой нос. — Я спешу как сука, так что сажай свой тощий зад в машину и сваливай на хер.

— Что, простите? — возмутилась я. — Я посажу свой тощий зад в машину и уеду отсюда, как только залью достаточно бензина в бак. Так что будьте добры, наберитесь терпения.

— Ты что, сучка, совсем не поняла, что я тебе сказал? — Он начал терять терпение, то