– Чудеса современной технологии, – прокомментировала Мосс.

На груди каждого бойца группы захвата был закреплен портативный видеорегистратор с функцией ночного видения, с которого в беспроводном режиме и передавалось изображение. Оно было зеленым и зернистым, но с трех разных ракурсов они ясно видели огромную освещенную парковку, на которой стояло несколько автомобилей. Еще одна видеокамера показывала бетонный коридор, в который выходили двери квартир на первом этаже. На пятом и шестом экранах они видели улицу и противоположную сторону здания.

В этой операции использовалась новая технология. Оперативников столичной полиции лишь полгода назад снабдили портативными видеокамерами, и Эрика с Мосс впервые наблюдали их в действии.

– Мы заходим, – доложила инспектор Паркинсон. Зернистое изображение на экранах верхнего ряда задрожало, поскольку группа захвата стала крадучись пробираться вперед.

На экранах крупным планом появилась дверь подъезда. Две другие камеры показывали бетонный коридор: два бойца заняли позиции по обе стороны от общей лестницы. Три бойца группы захвата, помимо видеокамер, были экипированы очками ночного видения.

По этому поводу возник спор на экстренном совещании с Маршем и суперинтендантом Хадсон.

– Это заселенный многоквартирный дом. Квартиры очень маленькие, подъезды освещены, – аргументировал Марш. – Парковку заливает свет прожекторов, весь Лондон переливается огнями.

И тогда Эрика сообщила начальству, что она беседовала с Мэнди Харгривз, от которой узнала, что Макс помешан на армии и оружии.

– Мы понятия не имеем, что обнаружим там, а ждать, когда рассветет, мы не можем, – указала она. – Вы, должно быть, в курсе, что приборы ночного видения разрешают использовать для всякой ерунды. Стаффордширский совет санкционировал их применение для слежки за собачниками, которые не подбирают дерьмо за своими питомцами. Полиция Суиндона с их помощью ловила банду воров, промышлявших на огородах. А мы проводим операцию по задержанию преступников, виновных в гибели нескольких человек!

Марш внял ее доводам и дал добро.

Эрика и Мосс наблюдали на мониторе, как группа захвата приближается к квартире подозреваемых. Продвигались они медленно, и потому изображение не прыгало. Но видеокамера, передававшая изображение от подножия лестницы, зафиксировала звук шагов, а затем из-за поворота появились два парня в спортивных костюмах и бейсболках. Совсем еще юнцы, при виде вооруженных людей они вытаращили глаза от страха.

– Назад, по домам, – шикнул на них оперативник. На экране мелькнула рука в перчатке, отсылавшая юнцов прочь. Те повернулись и припустили вверх по лестнице.

– О, начинается, – произнесла Мосс, показывая на экран, на котором один из оперативников стоял у окна квартиры.

– Кухня выходит сразу в общий коридор, – заметила Эрика. Изображение на экране потемнело, поскольку оперативник приблизился вплотную к окну, заглядывая в комнату. Последовала долгая пауза, затем рация разразилась треском и невнятными голосами. Четыре видеокамеры внезапно отпрянули от входной двери, и участки помещения стали стремительно исчезать с монитора.

– Что происходит? – спросила Эрика. – Вы меня слышите?

– Все назад, быстро, – зазвучал из рации голос инспектора Паркинсон. – Повторяю: все назад. Немедленно. Похоже, в кухне установлено самодельное взрывное устройство, на большом столе. На вид – маленькая граната, подсоединенная к проводу.

– Черт, – выругалась Эрика, поворачиваясь к Мосс.

– Необходимо эвакуировать весь дом и срочно вызвать саперов, – сказала Паркинсон.

Ранним утром, в половине восьмого, может, чуть позже, Мариэтта Хоффман пришла на кладбище Банхилл-Филдс и направилась к могилам. Солнце только-только всходило, расцвечивая небо золотисто-голубыми красками. Высокие деревья стояли голые, и ее белые кроссовки казались грязными на фоне оранжево-багряных листьев, ковром устилавших траву. Мариэтта несла две хозяйственные сумки: в одной лежали купленные продукты, в другой, поменьше, – ветоши и чистящие средства. Сюда, на этот островок покоя среди бушующего хаоса, даже гул дорожного движения едва пробивался. Мариэтта любила раннее утро, когда день только нарождался, суля массу новых возможностей. Она купила билет моментальной лотереи с выскребным сектором, который сейчас лежал в сумке вместе с молоком, сливочным маслом и свежим хлебом из непросеянной муки. Мысль о нем наполнила ее надеждой. Она навестит могилы, а затем вернется домой, нальет себе чашку душистого крепкого чая, приготовит парочку горячих тостов со сливочным маслом. Потом попытает счастье в лотерею. В прошлом месяце в гастрономе «Теско Метро» на ее глазах одна женщина выиграла 500 фунтов по билету моментальной лотереи стоимостью в один фунт, – а та, между прочим, на вид была вполне обеспеченной. Теперь наступил следующий месяц, и наверняка кому-то еще должна улыбнуться удача. Лично для нее даже сто фунтов были бы подарком небес.

Кладбище находилось менее чем в миле, от жилого комплекса «Пинкхерст», где жила Мариэтта, в квартире на первом этаже. Она часто наведывалась сюда, ей нравилось бродить среди заросших мхом надгробий. Встречались даже изысканно украшенные могилы – с надгробными памятниками из декорированного резьбой мрамора, которые венчали ангелы и херувимчики. Она часто останавливалась возле них, читая надписи на могильных плитах, установленных аж в XIX веке. В этих могилах покоились молодые женщины, скончавшиеся от чахотки, и младенцы, которые умерли от желтухи через несколько дней после появления на свет.

Пару недель назад возле скамеек на лужайке она развеяла пепел Томаса. У нее не было средств на то, чтобы купить место на кладбище или поставить могильный камень, и ей пришлось просить денег на кремацию у муниципалитета.

Лишь мельком глянув на те скамейки, Мариэтта свернула налево, на гравийную тропинку. В конце длинного ряда надгробий, там, где из-под земли выпирал толстый корень дуба, стояла квадратная могильная плита из простого черного гранита, на котором золотыми буквами были выбиты имена ее отца и матери. Родители купили место на кладбище незадолго до того, как его закрыли для новых захоронений. Оно было переполнено, как и весь остальной Лондон.

Мариэтта опустила на землю сумки, взяла совок для мусора, щетку и принялась за дело, подметая листья у основания надгробия. Потом достала тряпку, вытерла плиту, тщательно очистив от пыли и грязи золотую гравировку.

– Ну вот, теперь полный порядок. – Мариэтта выпрямилась и, на секунду положив тряпку сверху на плиту, полной грудью вдохнула холодный утренний воздух. Она полагала, что в столь ранний час будет на кладбище одна, но за деревом в соседнем ряду мелькнуло что-то цветное.

Из-за его ствола выступили Макс и какая-то девушка, шедшая за ним следом. На обоих были бейсболки с низко надвинутыми на лоб козырьками. Мариэтта отметила, что девушка выглядит тощей и изможденной. Лавируя между надгробиями, Макс поспешил к ней. Он нес рюкзак, девушка – тоже.