– Думаю, все это в совокупности сыграло свою роль, – примирительно произнес Марш. Эрика с трудом сдержалась, чтобы не закатить к потолку глаза. – И еще, Эрика, проследите, чтобы ваша команда не увлекалась прозвищами – Бонни и Клайд… Тельма и Луиза. Пресса это непременно подхватит.

– Вы плохо думаете о моих людях, сэр. В моей команде нет болтунов. И кстати, это ведь вы дали им прозвища. А журналисты и без нас прекрасно обойдутся, и, к сожалению, мы не можем заткнуть им рты, – возразила Эрика.

– Просто имейте в виду, что глупые прозвища быстро запоминаются, – произнес Марш. – Они разжигают панику в обществе и привлекают его внимание к полиции, и мы всегда предстаем перед гражданами в невыгодном свете.

Эрика посмотрела на него, понимая, что он прибегнул к своей испытанной тактике – уклоняется от удара, одновременно нападая.

– Если б полиция получала нормальное финансирование, меньше занималась саморекламой и меньше беспокоилась о том, что думают о нас граждане, нам было бы проще выполнять свой служебный долг…

– Эрика, – перебила ее Мелани, – позвольте напомнить, что коммандер сумел отыскать для нас окно в своем расписании фактически по первому требованию.

– И я крайне признательна ему за то, что он соизволил уделить нам время, – парировала Эрика с нотками сарказма в голосе. – А сейчас мне хотелось бы обратиться к общественности за помощью в установлении личности этой женщины, если вы, конечно, не против, сэр.

Мелани переводила взгляд с Эрики на Марша. Те словно бросали вызов друг другу, и никто не собирался уступать.

– Вы хотели бы еще что-то добавить? – спросила Хадсон, обращаясь к Маршу. Он смотрел Эрике прямо в лицо, и она видела, что в глубине его глаз бушует буря эмоций. Он хотел бы многое ей сказать, но к работе это не имело отношения.

– Это все. Спасибо, Эрика. Держите нас в курсе, – произнес Марш.

И она вышла из кабинета.

После обеда, когда Эрика со своей следственной группой работала в оперативном отделе, Макгорри сообщил, что ее просят к телефону. Она попросила, чтобы звонок перевели на аппарат, который стоял на ее столе. Звонила Кариад Хемсуорт, руководитель группы криминалистов:

– Эрика, здравствуйте. Мы закончили осмотр «Ягуара». Выявлено пять наборов отпечатков пальцев: Шарлин Селби, Томаса Хоффмана, Джастина Селби, как я и ожидала, поскольку он является владельцем автосалона. Еще два набора, возможно, принадлежат той парочке, которая засветилась на видеокамере, когда они выходили из машины.

В оперативном отделе стоял гвалт, и Эрика жестом велела всем говорить тише.

– Эксперты также сняли отпечатки в квартире Дэниела де Соузы, – продолжала Кариад. – Среди них присутствуют те же два набора, принадлежность которых не установлена. Мы получили частичный отпечаток большого пальца и отпечаток указательного.

Эрика разрубила воздух рукой в гипсе, и все мгновенно умолкли, глядя на нее.

– Со мной также связалась по телефону Пэтти Камински, моя коллега из полиции долины Темзы в Оксфорде. Вы встречались с ней вчера по поводу неопознанного трупа.

– Да.

– Ее коллеги методом окуривания суперклеем исследовали два больших камня, что нашли в дренажной трубе рядом с телом, и им удалось снять один вполне пригодный отпечаток большого пальца. Он совпал с одним из отпечатков, обнаруженных в «Ягуаре» и в квартире Дэниела де Соузы.

Эрика стиснула в руке трубку телефона:

– Эти отпечатки будут приняты судом в качестве доказательств?

– По всем отпечаткам совпадение по двенадцати точкам. Мы также дополнительно проводим анализы ДНК генетического материала, оставленного на отпечатках пальцев, но это займет чуть больше времени.

– Спасибо… – начала Эрика.

– Это еще не все, – перебила ее Кариад. – Мы провели сравнительный анализ ДНК пряди волос, что вы обнаружили в дренажной трубе. Волосы принадлежат некоей Рейчел Тревельян. Она живет в Оксфорде, ей сорок пять лет, в 2009-м она была арестована за нанесение телесных повреждений. При аресте у нее взяли мазки для проведения анализа ДНК, но обвинение с нее было снято. Все вышеизложенные сведения я пересылаю вам по электронной почте. В том числе адрес ее проживания.

Положив трубку, Эрика поделилась информацией со следственной группой. Комната взорвалась радостными восклицаниями и возгласами.

– Вы оказались правы, босс! – вскричал Макгорри, расплываясь в улыбке. – Прямо как чувствовали, что все убийства связаны между собой.

Мосс выкинула вверх кулак. Крейн кивнул Эрике и поднял вверх два больших пальца – так держать!

– Да, это серьезный шаг вперед…

– Шаг вперед? Это чертовски блестящий успех! – поправил Эрику констебль Темпл. Его шотландский акцент слову «чертовски» придал особую смачность.

– Я говорю «серьезный шаг вперед», ведь нам еще предстоит установить личности двух главных подозреваемых, – напомнила Эрика.

– Коллин Скэнлан только что прислала сообщение по электронке, – доложила Мосс. – У нее все готово к тому, чтобы предоставить СМИ кадр видеозаписи, и, бог даст, его покажут в новостях уже сегодня вечером. Она также выкладывает в соцсети информацию о том, что Дэниел де Соуза был гей. В сообщениях не говорится точно, что это преступление на почве ненависти, но обстоятельства преступления указывают на это. Будем надеяться, что они привлекут внимание и заставят народ обсуждать и комментировать их в чатах и на форумах.

Эрика и ее команда оставались в оперативном отделе до тех пор, пока Лондонская служба Би-би-си в вечерних новостях не передала обращение полиции. В отделении Луишем-роу команда операторов была готова принимать звонки, но телефоны молчали.

Эрика решила дать себе короткую передышку и что-нибудь перекусить. Она спустилась в дежурную часть, где сержант Вулф, у которого заканчивалась смена, передавал дежурство другому полицейскому.

– Что случилось с рождественской елкой? – полюбопытствовала Эрика, не увидев ее в углу. – Неужели кто-то пожаловался, что у нас здесь на всеобщем обозрении стоит религиозный символ?

– Нет, – мотнул головой Вулф, надевая пальто. – Тут на днях нарика одного привели на допрос и оставили в дежурке. А он начал жрать игрушки.

– Шутите?

Вулф покачал головой:

– Слупил две игрушки и полгирлянды мишуры, и я только потом заметил, и то потому, что он начал давиться. К счастью, я успел вырвать у него мишуру до того, как он потерял сознание.

Эрика прикусила губу.

– Простите. Это не смешно.

– Смешно, но обидно. С елкой было веселее, – сказал Вулф. – Такое впечатление, что все хорошее, что есть в этом мире, либо уничтожают, либо отнимают у нас. – Они вышли на крыльцо. Несмотря на колючий холод, небо было ясное. – Что ж, ладно. Доброй ночи, – попрощался Вулф.