недавних дождей разлилась, серые струи с белыми барашками волн мощно катились по направлению к Ладоге.

Мимо серых домов прибрежной улицы мы добрались до моста, и перешли на другой берег.

— Слушай, а зачем ты вообще разговаривал с этим монахом? — спросила Женька. — В смысле — почему?

— Люблю расспрашивать людей, — ответил я.

— Ты ещё еду ему приносил, я помню.

— Тебе это показалось странным?

— Если честно — да. Но мне нравится.

Женька коротко взглянула на меня, и я понял, что как был болваном, так им и остался. Провёл с девушкой ночь, и ни слова об этом, ни одного комплимента! Сразу кинулся к своим поискам. Как будто всё случившееся — в порядке вещей.

Только сейчас я увидел, как Женька переживает и прячет свои переживания за помощью в поисках.

Я остановился и взял девушку за руку.

— Женя! Сегодняшняя ночь была прекрасна. И ты тоже замечательная. Прости, что сразу не сказал об этом.

— Правда?

Женька опустила голову. Уши у неё покраснели.

— Правда, — ответил я и обнял девушку. — Мне с тобой очень хорошо. Давай вечером сходим куда-нибудь, где можно спокойно поговорить.

— Поговорить можно и дома, — тихо сказала Женька.

Она стояла, не прижимаясь ко мне, но и не делая попыток освободиться.

— Нет уж, — улыбнулся я. — Раз у меня появилась девушка, я хочу непременно сводить её в хорошее кафе или ресторан.

Я с облегчением увидел, что Женька улыбается.

— Идём уже к твоему монаху! — сказала она. — А то не успеем ни в архив, ни в кафе!

Мы прошли Большой Московской улицей. Я помог Женьке перебраться через невысокую ограду, чтобы не обходить собор кругом. Мы прошли по мокрой траве прямо к собору и обогнули его со стороны раскопа. Там никого не было, но всюду виднелись свежие следы работ.

— Теперь началась учёба, — объяснила мне Женька. — Ребята копают по вечерам, до самой темноты. Если, конечно, нет дождя.

Мы снова повернули за угол, и я услышал хриплые выдохи.

Двери собора были заперты на замок. А прямо перед ними, на каменном крыльце два человека молча избивали кого-то ногами!

Глава 25

Сентябрь 1970-го года. Новгород — Ленинград

— Беги за милицией! — громко крикнул я Женьке.

Она молча сорвалась с места и проскочила мимо парней. Умница Женька! Она побежала не к ограде, которую пришлось бы снова перелезать, а в сторону выхода на Никольскую улицу.

Один из парней рванулся за ней, но я налетел и сильным толчком в бок сбил его с ног. Парень растянулся на асфальтовой дорожке. Подбежав, я с размаха ударил его ногой в лицо. Попал не в нос, а в скулу, но нападавший схватился ладонями за физиономию.

Если эти гады не стесняются лупить человека ногами, то чего тогда церемониться с ними?

Я добавил ему ногой по рёбрам и повернулся ко второму. Тот как раз бежал ко мне, размахивая кулаками.

Я увернулся от его первого удара и пробил в корпус. Но тут же получил сильный удар кулаком в ухо. В голове зазвенело. Я отпрыгнул и увидел, как второй нападавший поднимается на колени.

Чёрт! Против двоих я точно не устою!

Эта мысль стремительно промелькнула у меня в голове. Я подскочил к тому парню, который поднялся на колени, и снова зарядил ногой, целясь в туловище. Парень нелепо хрюкнул и завалился набок.

Второй уже летел на меня.

Я перепрыгнул через упавшего и бросился бежать вслед за Женькой. Её серое пальто уже мелькало на улице.

Парни кинулись за мной, но почти сразу остановились. Я заметил это потому, что на бегу всё время оглядывался через плечо.

Гнаться за мной по улице, где были люди, им явно не хотелось. Избитый парнями человек тёмной кучей тряпья лежал на крыльце собора.

Я остановился и закричал изо всех сил:

— Сюда, скорее! Здесь человека бьют!

Нападавшие переглянулись и попятились. Я, не переставая кричать, сделал шаг в их сторону. Из-за моей спины донеслись встревоженные крики с Никольской улицы.

Парни развернулись и быстро пошли в сторону Пятницкой церкви. У них хватило выдержки не бежать.

Впрочем, преследовать их я не стал. Подбежал к крыльцу собора и склонился над упавшим.

Это был тот самый монах, к которому мы шли. Избили его страшно. Вместо лица — сплошной кровоподтёк, глаза закрыты. Я опустился на колени и прислушался — монах еле слышно стонал. Я стал расстёгивать на нём одежду, и вдруг он открыл глаза.

— Возьми! — с трудом прошептал он. — Ключ… на шее.

Я потянул одну из двух тесёмок, которые обхватывали его жилистую шею. На ней висел простой алюминиевый крестик с фигуркой распятого Христа.

А вот на второй тесёмке висел ключ. Тот самый ключ, который я видел в витрине музея в Любеке. Ключ, который я искал. Ключ святого князя Александра Невского.

— Возьми, — снова прошептал монах. — Сохрани… потом…

Он не успел договорить, что потом, и потерял сознание. Зрачки закатились, сквозь щёлки набрякших кровью век стали видны белки глаз.

Я снял с монаха ключ, повесил себе на шею и быстро спрятал под одежду.

За спиной снова раздались крики, а вдалеке наконец-то протяжно завыла милицейская сирена.

Первым к нам подбежал невысокий коренастый мужчина. Почему-то он был в фуфайке и болотных резиновых сапогах.

— Ну-ка, отпусти его! — потребовал мужчина, не подходя ко мне слишком близко.

За его спиной я увидел бегущих женщин. На бегу они что-то громко кричали.

Я поднялся на ноги и спокойно сказал:

— Надо вызвать «Скорую». Этого человека сильно избили.

— Без тебя разберусь! — отрезал коренастый.

Он недоверчиво взглянул на меня. Затем оглянулся на женщин, шагнул ближе и взглянул в лицо монаха.

— Где здесь телефон? — спросил я. — Надо срочно позвонить ноль три.

— В обществе, — вытирая ладонью лоб, сказал мужчина.

Видя, что я не убегаю и не бросаюсь на него, он успокоился.

— В каком обществе? — нетерпеливо уточнил я.

— Охотников. Здесь оно.

Он повернулся и махнул рукой в сторону улицы.

— Вы можете позвонить? — спросил я. — Мне нельзя уходить — я свидетель. А милиция вот-вот приедет.

Женщины подбежали к нам.

— У-у, зверюга! — закричала одна из них прямо мне в лицо. — Ты что наделал, изверг? Вызывайте милицию!

Милицейские сирены выли уже на Никольской улице. Вот в проезде показался жёлтый «Газик» с синей полосой на бортах. Не выключая сирену, он медленно покатился к нам.

Коренастый мужик в болотных сапогах по-прежнему стоял, как вкопанный. Приоткрыв рот, он следил за подъезжающей милицейской машиной.

— Да позвоните же в «Скорую»! — прикрикнул я на