машины медленно катились по огромным лужам — ночью снова шёл дождь.

Я задумался, и почти сразу махнул рукой на свои раздумья. К чёрту! Не стану я врать Женьке. Не хочу, и всё!

— Ключ, — сказал я.

Женька сразу меня поняла.

— Тот самый ключ? — спросила она, расширив глаза.

Я кивнул.

— Да, тот самый.

— Ты думаешь, он до сих пор где-то в Новгороде?

— Надеюсь, — улыбнулся я.

Внутренне я приготовился к самым разнообразным вопросам.

Но теперь замолчала Женька.

Немного подумав, она сказала:

— Знаешь, а я тебе верю.

— Почему? — удивился я.

— Это очевидно, — спокойно сказала Женька. — Ты нашёл священную рощу пруссов и медальон их вождей. Значит, умеешь искать и обладаешь хорошей интуицией.

Её спокойная уверенность поразила меня. Но через несколько минут я поразился ещё больше.

Мы уже вошли на территорию Новгородского кремля, которая теперь принадлежала музею, и проходили мимо огромного собора Святой Софии. Я запрокинул голову и привычно любовался золочёными куполами, которые плыли в пасмурном осеннем небе. Конечно, плыли не купола. Это ветер с Ильмень-озера тащил в сторону Балтики низкие облака. Серые мокрые клочья, казалось, едва не цеплялись за кресты собора.

— Ну, конечно! — вдруг сказала Женька.

Она остановилась рядом со мной и тоже смотрела на собор.

— Что? — удивился я.

— Если ключ князя Александра и мог сохраниться до наших дней, то лишь в одном месте — в церкви!

— В какой церкви? — не понял я.

И вдруг до меня дошло.

Женька была абсолютно права! Куда неизвестный боярин мог деть ключ, который снял с тела князя? Не просто ключ, а реликвию, очень дорогую для новгородцев вещь?

Либо отдать посаднику, либо передать на хранение в церковь!

Посадники в Новгороде сменялись часто. А церковь стояла вечно — по крайней мере, так считалось тогда.

При церквях и монастырях создавались школы и библиотеки. Там хранились собрания икон.

Церкви, зачастую — единственное, что могло уцелеть в городе после пожара или вражеского набега!

Правда, деревянные церкви тоже горели очень часто. И безымянный новгородский боярин, конечно, об этом знал. Значит, если он отдал ключ на сохранение в церковь — это церковь непременно была каменной.

И хотя в Новгороде сохранился не один десяток каменных церквей, я уже знал ту, которая подходила больше всего.

Новгородский собор Святой Софии! Главный храм города, его святыня! Собор, возле стен которого собиралось новгородское вече!

— Женька, ты — умница! — с чувством сказал я.

— Конечно, — спокойно подтвердила Женька.

Но я видел, что её щёки порозовели от удовольствия и смущения.

— Идём!

Я ступил на каменные плиты крыльца и с трудом потянул на себя тяжёлую створку сводчатой двери. На мгновение мне показалось, что дверь заперта. Но вот створка бесшумно приоткрылась.

Внутри собора было пусто и тихо. Сейчас он не был церковью, и службы в нём давно не шли. Собор принадлежал музею и был великолепным памятником русского зодчества.

Святые и пророки кротко глядели на меня с высоченного пятирядного иконостаса. Их тёмные лики с огромными глазами тонули в полутьме храма.

Толстые, квадратные в сечении колонны поддерживали барабан купола, из-под которого на четырёх толстых цепях свисала громадная люстра. Основания колонн и «паруса» купола были расписаны библейскими сценами.

Несмотря на то, что служб давным-давно не было, в соборе сладко пахло ладаном. Казалось, сами стены впитали этот запах за десять веков.

— И как тут искать ключ? — растерянно спросил я.

Мой голос эхом отразился под куполом собора.

— Может быть, ключ лежит где-то в алтаре? — предположила Женька.

«Возможно» — подумал я.

И пошёл к вратам алтаря, только не к центральным — Царским, а к боковым, которые предназначались для дьяконов и простых людей.

Получилось это инстинктивно, как будто какая-то родовая память не давала совершить святотатственную ошибку.

Но на половине пути я остановился.

— Подожди, Женька! Здесь что-то не сходится!

Женька молча посмотрела на меня, а я развил свою мысль дальше.

— Если бы ключ хранился в алтаре — он, несомненно, стал бы святыней, реликвией. А значит, о нём хоть что-нибудь было бы известно. Из летописей, сказаний. Да и просто из художественных книг.

— Ты прав, — подумав, кивнула Женька.

— К тому же, собор неоднократно реставрировался. В том числе, и алтарь. А после революции из него вывезли все ценности. Но о ключе князя Александра нигде не упоминается.

— Наверное, ключ, всё-таки, пропал, — вздохнула Женька.

— Скорее всего, — поддержал я её, хотя точно знал, что ключ никуда не делся.

Но поделиться этим знанием с Женькой я никак не мог.

— А если не пропал? Если ключ уцелел, то при каких условиях он мог сохраниться?

Женька пожала плечами.

— Не знаю.

Наши голоса метались под высоким сводом, отражались от стен и поневоле становились певучими. Как будто в древнем соборе снова шло богослужение.

Наверное, из-за голосов меня и осенило.

— А если боярин или посадник передали ключ конкретному человеку? Священнику, который тогда служил в соборе? А он мог передать ключ своему преемнику, и так далее.

— Маловероятно, — засомневалась Женька. — Скорее всего, ключ всё равно бы затерялся.

— Может быть, — кивнул я. — Но это ниточка. Тоненькая, но единственная. Надо только узнать, кто служил в соборе Святой Софии. Как думаешь, такая информация есть в архивах музея?

— Наверняка, — сказала Женька. — Всё-таки, будем копаться в бумагах?

— Ничего не поделаешь, — улыбнулся я. — Большинство открытий делаются именно в архивах. Полевые работы только подтверждают или опровергают их.

— Тогда идём. А то мне здесь не по себе.

Женька поёжилась.

— Идём, — согласился я.

Уже на крыльце, в тот момент, когда я закрывал за нами створку двери, мне в голову пришла ещё одна мысль.

— Женька, погоди! Помнишь того монаха?

— Какого монаха? — не поняла Женька.

— Который вечно сидит на крыльце Николо-Дворищенского собора! Там, где мы копали летом.

— А он монах?

— Не совсем, — отмахнулся я. — Но это неважно. Важно другое — он рассказал мне, что его дед и отец служили в соборе. А он не успел. И ещё рассказал, что у Николо-Дворищенского собора тоже собиралось вече!

— Это известный факт, — подтвердила Женька. — Обычно там собиралось вече, на котором присутствовал князь. Ведь собор считался чуть ли не княжеской церковью.

— Вот именно! — обрадовался я. — Так, в архив мы всегда успеем. Давай-ка, пока нет дождя, сходим на место раскопок. Вдруг этот монах снова там. Надо его расспросить.

— Снова твоя интуиция? — спросила Женька, уже направляясь к выходу из кремля.

Я покачал головой.

— Нет. Просто предлагаю сначала поговорить с живым человеком, а потом копаться в документах.

Мы вышли на берег Волхова к опустевшему пляжу. Река из-за