от надоедливой мошкары.

А то и отбиваться от местных охотников и от других лихих ватаг, которые сами не хотели искать добычу, а поджидали в укромных местах удачливых да смелых.

С тех пор боярин сильно постарел. Но молодость помнил хорошо. И оттого хорошо понимал молодого новгородского князя.

Когда Александр одним лихим походом очистил новгородские земли от тевтонских рыцарей, Степан Твердиславович понял, что этот князь — надолго. И пусть он пока не великий князь, но вести с ним дела можно и нужно. Такой князь не обманет, не подведёт, не даст слабину. Но и лишнего себе не потащит, не станет усмирять новгородскую волю сверх необходимого.

А если так — к чему искать другого князя? Всего за два года Александр сумел найти подход ко всем великим боярским родам. Всех уговорил, объединил ради большого общего дела. Собрал под своей рукой большую дружину. И воевал с умом, жалея людей. Но и врагу не спускал — бил без пощады. А как он сумел заманить немцев в западню на льду Чудского озера!

Сам Степан Твердиславович в той битве не был — сидел в Новгороде, крепил стены и готовил припасы для войска. Но вернувшиеся с битвы с восторгом рассказывали, как молодой князь устроил немцам засаду, в которую попал едва ли не весь полк Тевтонского ордена. Как после разгрома немцев открылся путь к орденским землям, и русские полки изрядно поживились добычей.

А как он без крови взял Псков! Сколько народу могло полечь у высоких псковских стен. Но князь не допустил этого, отбил город без стычек и осады.

И теперь, по слухам, Тевтонский орден собирал посольство к Новгороду и лично князю Александру. И ехало это посольство просить о мире. О мире на условиях Новгорода.

Сам князь вот-вот должен был вернуться в город. Задержался в Пскове, и не просто так. Лазутчики доносили Степану Твердиславовичу, что князь уговаривает псковских бояр вернуться к союзу с Новгородом. Неизвестно, получится ли у него это, или нет. Но сам замысел был смел, и пришёлся по душе новгородским боярам.

Поэтому на тайном собрании они единогласно решили просить Александра остаться новгородским князем. А чтобы тому было легче решиться — сделать ему необычный подарок.

Вот об этом подарке и хотел поговорить Степан Твердиславович с золотых дел мастером Гораздом.

— Дело у меня к тебе, — кивнул Степан Твердиславович. — Важное дело, важнее не бывает. Справишься — хорошо заплачу!

Горазд даже не улыбнулся. Жестом показал боярину на дубовый чурбак.

— Проходи, Степан Твердиславович, присаживайся. Другого кресла нет, извини.

Сам мастер вытащил из-под верстака другой чурбак и сел напротив боярина.

— Слушаю тебя.

Боярин повернул голову к дверям мастерской, крикнул:

— Стёпка! Зайди сюда, покажи!

В мастерскую вошёл слуга, который до этой минуты ждал боярина снаружи. Развязал обыкновенный мешок и вытащил из него большой ключ с хитрой бородкой. Ключ был выковал из железа, и весил столько, что слуга с трудом держал его в руках.

— Это ключ от ворот Новгорода, — сказал Степан Твердиславович Горазду. — Можешь сделать такой же, только меньше? И не из железа, а из бронзы?

Горазд взял ключ у слуги. Небрежно, без натуги повертел в сильных руках и отложил на верстак.

— Насколько меньше? И почему ты ко мне с этим приехал? Есть же специальные мастера.

— Ключ надо сделать такой, чтобы человек мог его носить на шее, — объяснил Степан Твердиславович. — А к тебе приехал потому, что знаю твоё мастерство. И знаю, что лишнего не разболтаешь. Тебе скажу — этот ключ будет подарком новгородскому князю.

— Александру? — спросил Горазд.

И, не дожидаясь, ответа, кивнул.

— Сделаю. Только меди с оловом у меня нет, чтобы бронзу отлить.

— Медь и олово я дам, — сказал посадник. — Теперь о награде. Что ты хочешь за эту работу?

Горазд улыбнулся.

— Хочу, чтобы ты, посадник, заказал у меня золотые украшения для жены князя. И расплатился по справедливости.

Степан Твердиславович задумался. Мысль была хорошей. Странно, что самому посаднику она не пришла в голову. По слухам, князь Александр очень любит свою жену и такому подарку обрадуется. А горазд-то непрост! Ох, непрост!

— Договорились, мастер! — довольно сказал посадник. — Всё необходимое тебе привезут сегодня же!

Глава 23

Сентябрь 1970-го года. Ленинград

Я подошёл к телефону и набрал номер, который был неровным почерком записан на обрывке газеты.

— Алло! Это Гореликов. Вы мне звонили?

В трубке что-то щёлкнуло.

— Гореликов? Это Андрей Сергеевич. Вспомнил? Надо встретиться.

Чёрт!

Только КГБ мне сейчас и не хватало!

Я в панике оглянулся. Если хозяйка квартиры поймёт, с кем я разговариваю — проблем не избежать. Запросто выселит, просто чтобы не связываться.

А возвращаться в общагу мне сейчас не хотелось. Там ребята начнут расспрашивать, да ещё и сочувствовать.

В сочувствии я не нуждался. Прожитая длинная жизнь приучила меня к мысли, что неудачи — это нормально. В том числе, и неудачи в отношениях. Просто встаёшь и идёшь дальше. А то, что сердце щемит — так на то ты и живой.

Всё, что мне сейчас нужно — побольше интересной работы. А в общаге особо не поработаешь.

Ирина Васильевна звенела посудой на кухне — видно, готовила обещанную яичницу.

— Слушаю вас, Андрей Сергеевич! — понизив голос, сказал я в трубку.

— Что у тебя с голосом? — вмиг насторожился комитетчик.

— Всё нормально. Не хочу, чтобы квартирная хозяйка услышала наш разговор.

— Понял. Вот что, Александр — нам надо встретиться. У тебя до которого часа занятия?

— До трёх, — ответил я.

— Хорошо. Давай завтра в четыре, в пышечной на Гороховой. Это возле Витебского вокзала. Успеешь?

Я прикинул в голове маршрут. Троллейбусом до Невского, а там на метро.

— Давайте лучше в половине пятого, — предложил я.

— Хорошо. Всё, до встречи.

В трубке раздались короткие гудки.

Ну, вот. Хотел занять голову чем-то, кроме Светы? Пожалуйста! Теперь думай, что от тебя понадобилось комитетчику.

Мысль о том, что завтра я, словно киношный шпион, отправлюсь на тайную встречу, смешила и будоражила одновременно. Впрочем, пышки я люблю. А если там ещё продают котлеты в тесте — так это вообще пир богов! И тёплый кофе в фаянсовом стаканчике!

Я положил трубку на рычаги.

— Ты яичницу-то будешь? — раздался из кухни голос Ирины Васильевны. — Иди за стол, гулёна! Я тебе и чаю налила.

Сердце благодарно сжалось. Как замечательно, что на свете есть хорошие люди! И их намного больше, чем остальных!

— Иду, Ирина Васильевна! — громко ответил я. — Спасибо!

На следующий день последней парой у нас была история