С Новым годом, с новым счастьем, дорогие россияне!

Новогодняя ночь была морозной и удивительно звездной. Такие ночи не часто случаются в нашем подлунном мире, и я искренне радовался, что нам всем, «дорогим россиянам», так повезло с погодой.

Моя быстрая тень скользила по мерцающим сугробам. Я торопился — хотел встретить Новый год под елочкой. Как зайчик.

Я кинул «Ниву», чтобы скоро услышать за спиной громовой и яростный взрыв. Кажется, Чеченец, остался там, в обреченной машине? Или успел уйти как и я. Трудно сказать…

— О, черт бы вас всех продрал! — Алиса встретила меня с радостью. Леха, наконец-то, что там у вас, война?

— Нет, милая, — угнездился в теплом и мягком, как гамак, салоне авто. — Это дождь. «…а вода все прибывала и прибывала. И дождь не кончался…»

— Что за абракадабра, Лешка?

— Прекрасные сказки детства.

— Какие сказки? — возмутилась. — Быль — до Нового всего ничего…

— Вперед! — дал приказ.

— Куда?

— К Ваньке!

— Куда?!. - заорала. — Я тебя сейчас убью. И мне ничего не будет!

Я засмеялся, пытаясь объяснить, куда мы сейчас помчимся, как залетные. И был понят превратно:

— Ааа, это твой сын?

— Алиса, только не это, — захохотал я. — Там мои старые друзья!

— Ой, смотри у меня!..

— Смотрю только на тебя!

И наш спортивный болид так стартовал из заснеженной улочки, что показалось, улетаем в ночной звездный прекрасный город, где никто никого не убивает.

Нет, остались на планете Земля, в государстве Россия, область Московская, городок Ветрово, успев за минуту к бою кремлевских курантов.

Бо-о-ом! Бо-о-ом! Бо-о-ом! И брызги шампанского! И крики, и объятия, и шальные поцелуи!

A полусонный Ванька с философской невозмутимостью смотрел на весь этот праздничный раскардаш и удивился лишь однажды, когда под елочкой запрыгал огромный, шумный, щекастый и длинноухий зайчик.

Заяц (человек в маске) скакал и делал вид, что он настоящий и живой.

Из праздников я больше всех любил Новый год. Теперь нет — он напоминает мне о предательстве, крови и смерти.

С луны, или почти с луны смотрел я

на скромную планету с философскими

и богословскими её доктринами,

политикой, искусством, порнографией,

различными науками, включая

оккультные. Там есть к тому же люди

и среди них я. И все довольно странно.

Чеченец вернулся поздним утром 1-го января Нового года.

Я плавал в штормовых волнах сновидений после бурной ночи любви, когда долгий и настойчивый звук телефона выбросил мое утомленное тело на брег пустынный. Первое ощущение, когда открыл глаза, было именно таким. Где я и что со мной?

Осмотревшись, вспомнил: за дачными окнами возрождался в полуобморочном состоянии новый день. И Новый год. На широкой кровати Людовика ХVI в пене простыней плавала нагая женщина. На столике чернел бутылочный буек, рядом с ним — апельсиновые шары.

Кажется, встреча Нового года удалась, поднимался к телефону. Прошлепал босиком по теплым дубовым доскам в гостиную. Окна были завешены бархатными шторами, и я увидел в сумрачном углу сидящего темного человека и узнал это был Чеченец.

Он вернулся. Он никуда и не уходил, он просто дал мне возможность встретить праздник детства.

Я взял трубку и, глядя в угол, понимал — мы с ним единое целое и уже не может друг без друга.

— Алексей! — услышал усталый, убитый горем голос мамы. — Ты на даче, слава Богу.

— Прости, я тебя не поздравил с Новым годом, с новым счастьем.

— Алеша, ты ничего не знаешь?

— А что такое?

И мама сообщила неприятную и печальную новость: её муж Лаптев (Павел Олегович) погиб перед самым праздником. Нелепая и дикая смерть. Она его предупреждала и просила не заниматься сомнительными занятиями. И вот какой ужасный результат.

— Да, — сказал я. — Если надо, приеду.

— Зачем? — вздохнула мама. — Все равно три дня ничего не будет работать. Ему не помочь, а ты отдыхай. Ты с друзьями?

— Да.

Чеченец вернулся в мою жизнь, он не мог не вернуться, только смерть может прервать нашу дружбу, если этим словом определять наши отношения.

Я же вернулся в спальню, где по-прежнему в волнах сна плавала женщина по имени Алиса.

Помню, как мы ввалились в гости к Антонио за одну минуту до боя курантов, как я прыгал зайчиком под елочкой, как пили шампанское и жевали мандарины, как потом умчались на дедовскую дачу.

Спортивное «пежо» летело над заснеженной планетой со скоростью космического отсека, бултыхающегося вокруг земного шарика.

Мы были веселы, беспечны и безрассудны. Не знаю, как нам удалось избежать полета к иным сферам, но факт остается фактом — по глубокой колее, как по монорельсе, авто закатило в медвежий прекрасный угол.

Разумеется, нас не ждали. Прислуга хотела видеть господина Лаптева у приготовленного новогоднего стола, а явилась какая-то буйная парочка.

— С Новым годом, с новым счастье! — кричали мы. — Все свободны, по домам, товарищи, мать вашу так!

Человечек с лицом мелкого жулика попытался сопротивляться:

— Господин Лаптев прибудет с минуты на минуту.

— Дорогой мой, — обнял лакея за плечи. — Он уже отбыл далече…

— Куда?

— Туда, — отмахнул в сторону мерцающего полотна ночного неба. — Туда, откуда не возвращаются.

— ?!

— Бздынь! — и развел руками.

И меня поняли, хотя не поверили, теша надеждой, что молодой человек перепил шампанского. Начался телефонный перезвон, потом вульгарный переполох, затем ко мне осторожно подступился ртутный человечек и спросил:

— Какие будут распоряжение, хозяин?

— Хозяин?

— Так точно-с.

— Встречать Новый год, — хмыкнул я, понимая, что на мои плечи нежданно-негаданно упал халат бывшего владельца дачного предместья, так некстати растянувшегося на морозном столе покойницкой. — А потом видно будет, как жить дальше.

— Спасибо, хозяин, — сказали мне. — Мы вас тоже поздравляем. От всей души.

От всей души? Какая душа может быть у халдея?

Я рассмеялся, и мы с Алисой остались одни. И ночь любви была такая, что от нашего дикого ора, по-моему, пробудился от зимней спячки мишка косолапый, который от неудовольствия жизни и голода отправился бродить по соседним деревням, пугая мирных жителей и собак, недобро брехавших до утра.