— Зик хайль! — приветствовал мальчик фюрера, вытянувшись в струнку и вскинув вверх руку.

Гитлер вскинул руку в ответном жесте.

— Как тебя зовут?

— Харальд.

— Сколько тебе лет?

— Десять.

— Кто тебе сшил эту красивую форму?

— Моя мама.

— Ну и как ты себя в этой форме чувствуешь?

— Чувствую себя в два раза сильнее, — ответил Харальд, вытянувшись во весь рост.

Гитлер поворачивается к тем, кто находится рядом с ним, и говорит:

— Вы слышали? В этой форме — в два раза сильнее! Думаю, Харальд, с твоей стороны было очень любезно прийти меня навестить. А как вообще получилось, что ты сюда пришел?

— Мне сказала сюда прийти моя мама.

— А где сейчас твоя мама?

— Она там, внизу, пьет чай.

— Тогда иди и поприветствуй свою маму от моего имени. И приходи ко мне еще.

Харальд вскинул руку, прокричал: «Зик хайль» — и вышел чеканя шаг. Но через некоторое время в кабинет к Гитлеру явился Геббельс.

— Мой фюрер, разрешите присоединиться к нашему обеду моей подруге и маленькому стороннику нацистской партии, с которым вы недавно разговаривали.

— Будьте осторожны, мой фюрер, — мгновенно отреагировал Геринг. — Это бывшая супруга миллионера Квандта, настоящая маркиза Помпадур.

Глаза Геббельса сверкнули гневом, но ему ничего не оставалось, как молча ждать решения Гитлера.

— В таком случае будет ли уместно приглашать ее к нам за стол? — продолжал тот. — Не вызовет ли это ненужные слухи?

— Я бы посоветовал вам проявить осторожность, мой фюрер. С женщиной, похожей на маркизу Помпадур, нужно быть более чем осмотрительным.

— Но она пассия доктора Геббельса… Пожалуй, все-таки сделаем приятное товарищу по партии и пригласим ее…

Магда Геббельс произвела на Гитлера самое выгодное впечатление.

— Прекрасная женщина! И воспитывает замечательного молодого соратника… а ее безобидная воинственность поистине очаровательна.

Гитлер не мог отвести взгляда от ее огромных голубых глаз и, увлекшись беседой, даже опоздал в тот вечер на представление в оперный театр. Гитлер в тот вечер даже опаздывает на представление в оперный театр.

«После смерти Гели я уже подумывал о том, чтобы распрощаться с этим миром, — думал он, возвращаясь к себе в резиденцию. — Но время, проведенное в обществе этой женщины, поистине божественно. Такие чувства я никогда не испытывал по отношению ни к кому, кроме Гели. Впрочем, это всего лишь впечатление, которое не имеет никакого значения. Наверное, лишь короткая вспышка. Провидение, похоже, проявило по отношению ко мне милосердие».

Через несколько дней Магду навестил Отто Вагенер, советник и доверенное лицо Гитлера.

— Эта женщина, сказал о вас фюрер, могла бы сыграть в его жизни большую роль, пусть даже он не имеет намерения жениться на вас. Фюрер полагает, что в его работе, в его борьбе вы были бы незаменимы, так как стали бы женской составляющей, которая компенсировала бы его слишком мужские инстинкты. От себя добавлю, что вы могли бы восстановить связь между Гитлером и жизнью, ходить с ним в театры, пить с ним чай и так далее, то есть всячески способствовать тому, чтобы фюрер как можно скорее оправился от потрясения, вызванного трагической смертью его племянницы Гели Раубаль, случившейся, как вы, вероятно, знаете, совсем недавно. Вам также известно, вероятно, что фюрер закопал свои чувства в землю одновременно с ее гробом. Однако, к его удивлению, во время встречи с вами эти чувства совершенно неожиданно ожили в нем. Вы могли бы стать той идеальной подругой, о которой так часто говорит фюрер своим соратникам по борьбе.

«Наконец-то перешел к сути!»

— Но ведь для этого нужно, чтобы я была замужем! — тонко улыбнулась Магда.

— Именно так, — вернул ей улыбку Вагенер. — Причем желательно, чтобы вы были замужем за доктором Йозефом Геббельсом.

Церемония бракосочетания состоялась за несколько дней до Рождества на вилле бывшего мужа Магды. Свидетелем был сам Адольф Гитлер, а над головами жениха и невесты висел флаг со свастикой.

Наряд Магда выбирала долго и придирчиво — она стремилась и соблюсти приличия, и выделиться среди окружающих. Изысканно-простое платье из черного шелка выгодно подчеркивало ее фигуру и привлекало к ней похотливые взгляды.

Во время застолья царил хаос. То и дело прибывали какие-то люди, которые хотели пообщаться с Гитлером, и он, не очень-то желая разговаривать и невольно вызывая раздражение у окружающих, все же поднимался каждый раз из-за стола и шел что-то обсуждать в другую комнату.

А на следующий день счастливая новобрачная вне себя от ярости разорвала в клочки какую-то бульварную газету, осмелившуюся написать: «Один из нацистских главарей женится на еврейке».

— Паршивая бульварная газетенка! — прошипела она.

* * *

Гитлер часто приходил к Йозефу и Магде. Он чувствовал себя здесь как дома, а она встречала его как самого дорогого гостя и специально для него сама готовила чудесные вегетарианские блюда.

— Только в вашем доме, моя дорогая Магда, я могу быть спокоен, что меня не отравят, и есть эти вкуснейшие блюда без страха за свою жизнь, — абсолютно серьезно говорил фюрер.

Она, всегда элегантная и утонченная, учила Гитлера хорошим манерам, прививала ему вкус к красной и черной икре, заставляла слушать классическую музыку и знакомиться с творчеством современных композиторов.

Она следила за своей внешностью, пользовалась косметикой, меняла в течение дня одежду в соответствии с обстоятельствами — если надо, то и по нескольку раз в день, — и носила исключительно платья, сшитые специально для нее лучшими модельерами. Она всегда была аккуратно причесана, у нее были холеные и ухоженные руки. Она так хорошо научилась владеть собой, что однажды, когда на кухне взорвалась газовая плита, продолжала, не моргнув глазом, разговаривать со своими гостями.

Он назначил ее почетным председателем Германского бюро моды. Она очень хотела сделать немцев и немок более элегантными и прилагала к этому все усилия, борясь с однообразием в моде.

— Это неприемлемо для высшей расы. Я считаю своим долгом иметь такую красивую внешность, какую я только в состоянии себе обеспечить. Немецкие женщины должны стать как можно более красивыми и элегантными — такими, чтобы они могли затмить парижанок. Своим личным примером превратить немецкую женщину в образцовую представительницу своей расы.

Она стала прямой противоположностью традиционной немецкой женщине — скромной и послушной, не курящей, не употребляющей алкогольных напитков, довольствующейся незатейливой одеждой. И именно ее Гитлер безусловно ценил, только ею восхищался, только ей он безгранично доверял и только ей прощал и только ее ни разу не упрекнул за пристрастие к курению и крепким напиткам. Только с ней он вел себя абсолютно раскованно, только к ней обращался за советом и только к ее советам прислушивался. Она была единственной женщиной, с которой он мог говорить о политике, а только политика его и интересовала. Только ее он считал особой в высше5й степени достойной и только ее представлял как свою первую даму.