Пока я вслух выражал свой восторг, мой верный помощник обеспечил поляну горячительным подкреплением, для того чтобы восторги не затихали ещё длительное время. Но это всё в теории, а на практике после рюмки коньяка я, наоборот, начал мыслить довольно здраво и самокритично. Но всё равно, хотя и понял, какой вал проблем предстоит решать, сколько придётся работать, решил выпить за такое событие ещё одну рюмку. И не в тихую, со своим помощником, а разделить радость со своими соратниками. Практика проведения совещаний правления корпорации в форме видеоконференций была давно отработана, вот я ей и решил воспользоваться. В прямом эфире, онлайн, выпить эту рюмку, заодно рассказать друзьям о своём разговоре с Владимиром Тимофеевичем, ну и, естественно, наметить дальнейшие планы. Думаю, у других-то мозги лучше работают, чем у меня. А то в моей голове сейчас никаких разумных мыслей, одни сплошные фанфары. Боясь, что и соединиться с моими друзьями я не в состоянии, распорядился немедленно этим заняться Андрею, а потом звонить Сажину в наш приморский филиал.

Этот процесс затянулся – проблема была соединиться с Быковым. Он вжился в образ партизана и сейчас с группой старших воспитанников кадетского училища обживал базу где-то в Узбекистане, не очень далеко от границы с Таджикистаном. А со связью творился форменный беспредел – минут десять пришлось связываться с его спутниковым телефоном. Весь спектр последних разработок в области связи (которые ещё даже не поступали в самые уважаемые госструктуры) был задействован в этом сеансе связи, и всё равно с Быковым еле удалось наладить связь. Но, наконец, я смог услышать голоса своих друзей, а некоторых даже и увидеть на экране громадного монитора, установленного на письменном столе.

Пока Андрей соединялся с Быковым, я общался с остальными учредителями корпорации – рассказывал им о своей беседе с министром обороны, делился всей информацией, которая была мне доступна. В основном, конечно, той, которую почерпнул из доклада командира эскадрильи, а также которую довёл до меня руководитель нашего приморского филиала. Мы только начали оживлённо обсуждать последствия ядерного удара США по Северной Корее, как в общую гамму криков ворвался хриплый бас Быкова. Он умудрился перекрыть даже пронзительный тенор Романа, а это ещё никому из нас не удавалось. А на заседаниях правления бывало часто, что срывали голос, споря друг с другом. «Значит, сейчас Быков крайне возбуждён, если перекричал даже Ромку» – именно так я думал, жалея при этом, что не могу увидеть лица Быка, так орущего в трубку аппарата спутниковой связи. Хоть и шли помехи, но понять Быкова было можно, он кричал:

– Не делите шкуру неубитого медведя! Тут чёрт знает что творится, а они празднуют! Таджики да и наши вояки толпами прут, не знаем, что делать – зашиваемся тут все!

Меня эта фраза резанула как ножом по сердцу, и я, наплевав на своё положение председателя этого эфирного сборища, крикнул во всё горло:

– Бык, что там у вас происходит? Неужели пакистанская армия продолжает вторжение? Они что, киборги и на них ядерные взрывы не действуют? И как далеко их армия вклинилась? Много ли наших вояк бежит, подвергнувшись воздействию «Менгов»?

В ответ я услышал какой-то крякающий звук, но через мгновение послышался бас Быкова:

– Да нет, организованных частей пакистанской армии нет, как и военной техники. Народ бежит с территории Таджикистана и Афганистана – вперемешку, паникующие вояки и гражданские. Но это точно похоже на нашествие саранчи – прут без всякого плана, цели, лишь бы вперёд, подальше от границы. Толпы такие, что затоптать могут, если встанешь на пути этого обезумевшего народа. С некоторыми из этих саранчаноидов я беседовал, так они говорят, что там за границей с Афганистаном преддверие ада, а ещё километров за пятьдесят само пекло начинается.

– Так что, это, значит, не военное вторжение?

– Да нет, но хрен редьки не слаще! Местным, обычным людям какая, к чёрту, разница – всё равно приходится этих паникёров кормить, да ещё где-то на ночлег устраивать.

– Но это всё-таки не завоеватели, а беженцы. А как цивилизованные люди мы должны проявлять к ним милосердие.

– Это ты пиндосам скажи, которые хренакнули по мирным городам, а теперь у себя за океаном текилой разминаются. А нам, которые долбили только по военной технике, приходится за ними их дерьмо убирать.

– Ну, во-первых, люди не дерьмо, а во-вторых, тут и наша вина присутствует.

И я поведал Мише эпизод, рассказанный мне Владимиром Тимофеевичем. Другие члены правления тоже с удовольствие прослушали второй раз рассказ о действиях лихого майора. Услышав моё повествование, Быков издал какой-то утробный звук, похожий на смех, и заявил:

– Героя России нужно давать этому майору.

Писк, скрип и другие помехи заглушили продолжение фразы. Но потом в динамике снова прорезался голос Быкова:

– А что касается помощи, которую может оказать Тургояк, то, прежде всего, нужны бабки. Тут местные власти всё ноют, что у них дефицит бюджета, что платить волонтёрам не из чего. Хорошо хоть, продукты дают и какое-то полусгнившее тряпьё подвозят с военных складов, оставшееся со времён СССР. Так что жду поступление денег. Потом отдадут, никуда не денутся. Или правительство Узбекистана, или наш Минфин. Расходы я проконтролирую – не парьтесь.

– Ладно, Бык, сегодня же трансферт сделаем на пару ярдов. Но, думаю, правильностью расходования этих денег тебе заниматься не нужно. Есть дело гораздо важней. Пускай представитель корпорации в Узбекистане Ренат Нуриев этим займётся. Он узбек, и ему проще будет договориться с местным начальством. Тебе же вместе с твоим воинством срочно нужно лететь во Владивосток. В Приморье примерно та же проблема, с которой столкнулся Узбекистан. Штаты долбанули атомными бомбами по Северной Корее, образовавшиеся радиоактивные облака ветер погнал в сторону Китая. Выпавшие в некоторых местах радиоактивные осадки подняли радиоактивный фон до очень опасных величин, ну а население заражённых территорий кинулось в бега, и в основном на нашу территорию. Как это часто бывает, мы к этому не были готовы. Продовольствия, да и прочих припасов, чтобы принять такое количество беженцев, остро не хватает. Да и людей, которые бы занялись проблемами этих беженцев в Приморском крае, практически нет. Губернатор и его команда в растерянности, Москва пытается помочь, но пока это малоэффективно. Уже все в Приморье, можно сказать, стоят на ушах, а беженцы всё прут и прут. Наш представитель в Приморье Сажин обратился к корпорации с просьбой оказать помощь. Вот ты и полетишь в Приморье кризис-менеджером, на месте всё оценишь и окажешь со своими орлами посильную помощь в приёме беженцев. Опыта вы в Узбекистане поднабрались, теперь его нужно и на родине применить.

– Тебя понял! Вот только есть одна неувязка – не на чем лететь. Сейчас в Узбекистане даже Ренат Нуриев не найдёт свободного борта. А чтобы вылететь мне и двумстам пятидесяти курсантам, нужно не менее двух среднемагистральных самолётов. Получается, тебе, Иваныч, требуется изыскать два больших самолёта и направить их в Ташкент за нами. По-другому мы никак не сможем добраться до Владивостока. И чтобы не гонять пустые рейсы, загрузите присылаемые борта каким-нибудь тряпьём, чтобы одевать беженцев. А то сейчас на этих несчастных, одетых в одежду, полученную из ещё не утилизированных запасов Министерства обороны СССР, без слёз не взглянешь.