На полу столбом закружилась пыль и появился призрак Синего Дэнби. Змея выползла из его глазницы, метнулась к Сарапуку и обернулась вокруг его тощей белой шеи. Взмахнув хвостом, она обвила его плечи и медленно начала душить.

— Полезная все-таки змея, — засмеялся Синий Дэнби. — Мне ее дали на память о здешнем мире, когда я отходил в мир иной. А теперь она станет вестником твоей смерти.

Глаза Сарапука уже застилал туман, и он видел только смутные очертания Синего Дэнби. Кровь стучала у него в ушах, и слова Дэнби казались далекими-далекими.

— Что с тобой? Змея в язык ужалила? — шутил Дэнби. — Я думал, за деньгами придет Ламиан, но ты оказался более алчным. Ну как тебе мой подарочек? Эта ловушка — последнее, что я сделал в своей жизни. — Призрак оглядел помещение. — Надо же, как все вышло. А я уж и не надеялся, что она сработает. Смерть оказалась добра ко мне.

Сарапук пытался вырваться из живой петли, затягивающейся у него на шее. Дэнби прохаживался вокруг своей жертвы.

— Скажи-ка, Сарапук, как ты думаешь, что сейчас произойдет? — Он погладил длинную толстую змею, и та громко зашипела в ответ. — Давай, дружище. Что ты цепляешься за жизнь, как дитя неразумное? Расслабься и присоединись ко мне. Мы с тобой станем как проклятые небом братья.

Вытянув руку, как слепой, Сарапук схватился за полку, в последней попытке освободиться. Он все еще надеялся выжить.

— Шевелись, приятель, — торопил Дэнби. Змея сворачивалась кольцами на лице Сарапука. — Иди ко мне, и мы сможем вместе отомстить…

На последнем издыхании Сарапук прохрипел:

— Ты… меня обманул… Черт…

Слова застряли у него в горле, он упал на колени, затем с глухим стуком повалился на пол лицом вниз.

Дэнби посмотрел на труп, взял змею за хвост, вытянул ее — она замерла и стала похожа на толстый посох. Змеиной головой он три раза стукнул по спине Сарапука.

— Проснись и восстань из мертвых, — мягко проговорил он, помахивая змеей над бездыханным телом. Затем выдернул прядь волос из затылка Сарапука. — Твой дух принадлежит мне, а значит, я властен над твоим телом.

Дух Сарапука медленно отделился от тела и огляделся. На каждом стеллаже стоял призрак ребенка. Дух Сарапука повернулся к Дэнби, который довольно улыбался.

— Я ждал этого очень долго. Твоя смерть оказалась не такой легкой, как я думал. — Он покрутил голову змеи, выводя ее из оцепенения, и показал Сарапуку прядь его волос. — Вот мы оба на том свете. А раз у меня есть часть твоего тела, я забираю твое имя…

Дух Сарапука отчаянно пытался сказать то слово, которое он знал с детства, но теперь оно исчезло из его памяти, скрылось от него. У него больше не было имени.

Дух Сарапука снова осмотрел магазин. Его зрение застилал туман смерти. Он не чувствовал жара от камина, в котором весело потрескивали поленья. Все как-то вылиняло в могильном полумраке. Скорпион все еще кружил по полу, щелкая клешнями, потом убежал за шкаф и юркнул в мышиную нору.

Дэнби ухмыльнулся:

— Люди будут звать тебя, но ты этого не узнаешь. Я твой крестный отец в аду. И я нарекаю тебя Кашааль. — Он коснулся плеча Сарапука. — Идем, у нас еще много дел. Надо спасти мою душу.

Дэнби начал медленно растворяться в воздухе, сливаясь с Кашаалем, который вдруг, прежде чем окончательно растаять, как легкое сияние, взглянул на дыру, через которую за ним наблюдали Аджетта и Тегатус.

Тегатус молчал. Он и раньше такое видел. Далеко отсюда, на берегах Великой реки. Покинутое душой тело Дагды Сарапука лежало на полу лицом вниз. Ангел отвернулся и сел на пол в темноте каморки. Он знал, что делать. Но вновь обретенная надежда смешивалась с отчаянием, потому что он вдруг понял, как низко пал.

В холодной темноте потайной комнаты он сидел и повторял слова своего рождения, и слезы раскаяния жгли его щеки.

— Ga-al et ha-shamayim, — твердил он, чувствуя, как слова все разрастаются и разрастаются. Его голос, сперва слабый, окреп и отозвался эхом в темноте. — Пора, — сказал он Аджетте.

Но ответа не услышал. Девочка тихо посапывала во сне.

Аджетте снилось, что она стоит на мраморных ступенях, ведущих к огромному особняку. А у двери, залитая слепящим светом, стоит девочка в лиловом платье, немногим старше Аджетты, и протягивает к ней руки. С легким беспокойством Аджетта тоже протянула ей руки и заглянула в ее зеленые глаза. Вдруг прогремел гром, и девочка исчезла.

Небо потемнело. Вход в особняк охраняли фонари в виде горгулий со шлемами на змеиных головах. Лакей в красной ливрее с золотыми галунами, стоя в дверях, смотрел на площадь. Аджетта ему улыбнулась, думая, что, может быть, он знает, почему она здесь. Оглядевшись, она узнала Кондуит-филдз на севере, а с другой стороны этого недавно разбитого парка высились здания на Куинз-сквер с чугунными оградами и натертыми до блеска лестницами. Лакей неожиданно шагнул вперед. Аджетта хотела отскочить, чтобы пропустить его, но не успела, и тут, к ее величайшему удивлению, он прошел прямо сквозь нее, как будто она была призраком или не существовала вовсе. Она завопила, но лакей даже не обернулся — он торопился вниз по лестнице.

В неровном свете факелов Аджетта увидела, что след ожога на ее руке ярко горел, а буквы, бежавшие по контурам глаза, стали золотыми и вращались против часовой стрелки. Как завороженная, она следила за пляской слов у нее на ладони. Вдруг они остановились. Прямо на ее глазах по краю ожога появились надпись: «Ga-al et ha-shamayim».

И тут она снова увидела девочку с сияющими зелеными глазами, похожими на змеиные. Девочка втащила Аджетту сквозь дверь особняка. Когда она проходила сквозь дерево, по ее коже забегали голубые искры. Она задохнулась от восторга — таким удивительным было это чувство.

— Мне тоже нравится, — сказала девочка, и ее глаза сверкнули в темноте холла. — Ты никогда не забудешь, как первый раз прошла сквозь стену.

Голос у нее был тихим. Она улыбнулась и повела Аджетту по лестнице. Аджетта заметила, что за девочкой тянется тонкая серебряная нить, уходящая в комнату за инкрустированной золой дверью.

— Ты ведь не догадываешься, куда попала? — спросила девочка, когда они, пройдя по коридору, оказались в какой-то просторной зале.

Аджетта не могла вымолвить ни слова. То, что происходило, не укладывалось у нее в голове. Это был не просто сон — слишком четкими были все ее чувства. Казалось, что она призрак — совершенно реальный, хоть и глядящий на реальность несколько с другой стороны. Аджетта прошла мимо большого зеркала и удивилась, когда не увидела в нем своего отражения.

Девочка засмеялась:

— Конечно, ты не увидишь себя в зеркале. Но все это тебе не снится. Сейчас сама убедишься.