— Ну, тогда не знаю, — сдался Ирек.

— Ладно, не буду тебя мучить. В прошлый раз ты спрашивал, существует ли что-то, что могло бы доставить мне радость. Так вот отвечаю: существует!

— Ну и?

— Выпуклые пупки вышли из моды!

— Ну и?

— А я в течение пяти лет переживала, что у меня не такой пупок, как у звезд MTV.

— Ты шутишь? Ты хотела иметь пупок размером с абрикосину? Нет, ты действительно слишком много смотришь телевизор.

— Но теперь я больше не переживаю. Потому что наконец-то мой пупок на острие моды!

* * *

— Она действительно такая пустая или просто страшно закомплексованная?

— Закомплексованная. Она все время страдает, что она слишком толстая, что некрасивая, что у нее тонкие волосы. Впрочем, они у нее и вправду тонкие, как, к сожалению, и у меня.

— А ее друг с этим не борется? Я имею в виду не с тонкими волосами.

— Я догадался, — улыбнулся Ирек. — Он пытался. Недавно мы взяли Малину на площадь Рынок и велели ей считать всех красивых девушек. За час она увидела всего четырех.

— Неделю назад мы с Миленкой так же развлекались в парке на Гродзкой. Только мы считали мужчин.

— И что? — не скрывая тревоги, спросил Ирек.

— Я и не знала, что люди такие уродливые.

— Это все влияние телевидения. Особенно музыкальных программ. Люди смотрят и думают, что на свете живут сплошь сексбомбы обоего пола, а потом выходят на улицу и не верят собственным глазам.

Снова нам удалось вытащить Миленку из дома. На этот раз в ближайший садик. Там нас должен был ждать Филипп. И он ждал, как и пообещал Иреку. Ирек просто молодец. Он способен поразить женщину не только на ювеналиях. Целых три дня он не играл в «Дьябло», а вместо этого выбрался со мной на длительную прогулку. А услыхав историю Филиппа, взял дело в свои руки и просто-напросто позвонил ему.

— Он будет сегодня в садике «Алхимии», — сообщил мне Ирек, положив трубку. — Остается только вытащить туда Милену, и все будет отлично.

* * *

Как всегда, он оказался прав. Увидев Филиппа, Милена сперва неуверенно остановилась на тротуаре. Мы уж думали, что сейчас она развернется и уйдет. Но в тот же миг в глазах у нее загорелись малюсенькие лампочки надежды.

— Николь Кидман не мой тип, — начал Филипп, вскочив из-за столика. — А уж тем более Джулия Робертс. Только ты одна.

— Точно? — Милена шмыгнула носом, недоверчиво взглянув на него.

— Точно. Я говорю то, что думаю. Такой я человек, — бросил он уверенным тоном, и лишь опытный глаз смог бы заметить, что он нервничает. Такой уж он есть, Филипп. Перед Миленой он вынужден изображать Сильного Парня из Вестерна.

— Если так, тогда прошу прощения, — протянула ему Миленка руку в знак примирения.

— Нет, это я прошу прощения, что так наглупил и что ты из-за этого огорчалась, — растрогался Филипп, но тут же справился с охватившими его чувствами и выпалил: — Ну, раз мы выяснили недоразумение, поговорим о важном деле. У вас только два, максимум три дня на подачу документов. Я навел справки.

У нас остался всего один день. Двадцать четыре часа на то, чтобы принять решение. Решение, которое может определить всю нашу жизнь.

— Я начинаю думать, а не попробовать ли еще раз на СЭРБ, — промолвила я, изгрызая мнимые заусенцы на левом большом пальце. — Нет, нет. Это всего лишь краткое мгновение слабости и остатки влияния папы. Господи, ну что же выбрать?

— Я попыталась бы сдать на историю искусства, — предложила Мария. — А потом вы откроете галерею и будете продвигать мою живопись.

— А мы думали, ты станешь актрисой, — удивился Травка. — Ты с таким воодушевлением рассказывала о роли Золушки.

— Уже не хочу, — ответила Мария, не прекращая расчесывать щеткой волосы. — То был минутный каприз. Теперь я думаю, что все-таки стану художницей. Перелью на полотна свою боль и любовные разочарования.

— А что на самом деле произошло? — не отставал Травка. — Ну не верю я, что ты сама отказалась от призвания артистки.

— Да ничего не произошло, — соврала Мария.

— Марыся, ну ты же знаешь, что рано или поздно правда выходит наружу.

— Ну ладно, расскажу, — нервно произнесла Мария. — Режиссер этот — обычный врун. Как гуру и половина мужчин в этом мерзостном мире.

— Так я и думала, — произнесла Виктория. — Ну какой режиссер носит на себе столько золота? Разве что он режиссирует клипы музыки диско.

— Да ничего не режиссирует! Разве что свою запутанную жизнь! — крикнула Мария.

— А как ты это узнала? — не отступал Травка.

— Случайно. Вчера Ирек показывал мне в компьютере фотографии. И вдруг среди фото Тома Круза я увидела этого типа в белом кашне на фоне какого-то памятника. Спрашиваю, кто это такой, а Ирек отвечает, что это его отец. «А я не знала, что он у тебя режиссер», — заметила я. В ответ Ирек рассмеялся и говорит: «Да никакой он не режиссер. Зато фантазия у него космическая».

Мария расплакалась, поэтому мы временно прекратили размышлять, какой факультет выбрать. Через час нам все-таки удалось утешить ее. Самыми действенными оказались аргументы Травки, который с жаром долго доказывал, что живопись ей подходит куда больше, чем банальная роль Золушки.

— Я тоже так думаю, — согласилась она и вытерла глаза. — Так на какой вы все-таки будете сдавать?

Осталось несколько часов. А мы до сих пор не решили. Пока что пробуем свести воедино советы благожелательного окружения.

— Что бы ты ни выбрала, ты всегда сможешь изменить, — это мама, — так что не нервничай, не стоит того. Кстати, Медведь подсказывает, что, может быть, стоит сдавать на лесоводство или защиту окружающей среды.

— Выберите философию, — посоветовал Травка. — Унаследуете от меня все учебники и лекции. Большая экономия времени и денег.

— Только мой факультет не выбирайте. Специалистов по управлению напроизводили на двадцать лет вперед, — это Малина. — Вот только жаль, что в этой стране уже нечем управлять.

— На медицинский и не думайте, если только не хотите присоединиться к ста тысячам отчаявшихся врачей, — это Болек.

— Не идите на дошкольное воспитание, — это Виктория, — я на каникулах работала в детском саду, и можете мне поверить: подрастает поколение настоящих чудовищ.

— Юридический ни в коем случае, — это Ендрек, — разве что у кого-нибудь из вас фамилия Цолль.

— А может, все-таки на СЭРБ? — понятно кто.