Поэтому он предпочитал не разбрасываться, а, взявшись за какое-нибудь дело, обязательно доводить его до конца. В таком подходе были свои плюсы и минусы.

– Ты очень торопишься возвести стену. Может, откроешь секрет, чем вызвана такая спешка? – спросил Алек, подавая Эвану камень поменьше.

– Тут нет никакого секрета, – буркнул Эван. – Родерик Фергусон – настоящая заноза в заднице. Он стремится к власти и ради нее готов на все. А Грейс он считает главной виновницей своих неудач.

– Надо будет усилить охрану, – заметил Алек.

– Конечно, надо, но стены главнее. Поблизости от нас нет никого, кто мог бы быстро прийти на помощь, а Маккенна далеко. Я не знаю, где Родерик и что он задумал. Вот почему послал на юг Гарольда и Тавиша.

– А я думал, ты послал их за провизией.

– И за ней тоже. Но это я придумал для отвода глаз. Главная их задача – разведать обстановку. Нет ли вблизи где-нибудь Родерика, и вообще, как он поживает, что поделывает.

– Я прекрасно знаю, что он поделывает, – строит козни, подумывает о какой-нибудь гадости. Для того чтобы это узнать, не надо было так далеко посылать Гарольда и Тавиша, – улыбнулся Алек.

Однако шутка Алека не только не развеселила Эвана, а напротив, встревожила его. Слишком много в ней было правды!

Грейс! Больше всего он волновался за нее. Эван делал все только ради нее. Даже то, что она просила его не делать. Вопреки ее желанию он поговорил с матерью, причем настоятельно попросил мать не мешать Грейс, не ставить ее в неудобное положение. Проще говоря, не забывать о том, что она его жена и хозяйка замка.

Мать выслушала его молча, очень серьезно, не проронив в ответ ни слова. Он готовился к тяжелому разговору, к возражениям, спорам, но мать лишь слушала и молчала, а когда он закончил, сразу ушла. Не очень хороший знак. Мать никогда не поступала так, как ей советовали, а всегда наоборот. Вспомнив об этом, Эван горько усмехнулся. Он мало чем отличался от матери, ведь Грейс просила его только выслушать ее и не вмешиваться в это дело, а он сделал как раз все наоборот.

– Давай я посмотрю колодец, – предложил Алек. – Может быть, мне удастся его починить.

– С каких это пор, Алек, ты стал разбираться в устройстве колодцев, а? – Эван похлопал друг о друга ладонями, очищая их от песка и известки, а затем хлопнул друга по плечу. – Дружище, ты знаешь о колодце столько же, сколько и о строительстве стен.

– О нет! – рассмеялся Алек. – За последние недели я много узнал о том, как строятся стены, но еще больше об этом могут поведать мои исцарапанные, натертые до крови, прищемленные бог весть сколько раз пальцы.

– Точно так же, как и мои, – усмехнулся Эван, поднимая и показывая руку.

В эту минуту во дворе замка он увидел Грейс и сразу потерял нить разговора с Алеком. Сегодня, как ему показалось, она выглядела особенно очаровательно. Он окинул ее всю одним взглядом, сразу заметив и красиво уложенные волосы, и изящно облегающие ее ножки кожаные туфли.

Она быстро шла в его сторону. Почувствовав взгляд мужа, она на миг подняла голову вверх и, увидев его, ускорила шаги, направляясь к строящейся стене.

Помахав Грейс рукой, Эван крикнул:

– Тебе что-нибудь надо от меня?

Остановившись у лестницы, приставленной к стене, она крикнула в ответ:

– У тебя есть немного времени?

– Для тебя – всегда! Забирайся к нам наверх, здесь и поговорим.

Грейс заколебалась, затем, тяжело вздохнув и приподняв подол юбки, начала осторожно забираться наверх. Только тогда Эван вспомнил, что Грейс боится высоты. Поспешно подойдя к лестнице, он подал ей руку, которую она с благодарностью приняла.

Очутившись наверху, Грейс перевела дыхание и принялась осматривать со стены прилегавшие к замку поля и леса. Вид в самом деле был прекрасный. Налюбовавшись, она повернулась к мужу.

– У нас мало мяса. Было бы хорошо, если бы сегодня или ты, или кто-нибудь еще отправился на охоту.

Эван взглянул на хмурое небо. Обычно перед дождем животные прячутся в укрытия, но если в замке не хватает мяса, то его задача – достать его.

– Ладно, после полудня отправлю часть людей в лес, но не бревна рубить для стен, а на охоту за мелкой дичью.

– А как же бревна? Без них стен не построить.

– Ничего, выкрутимся. Да и на голодный желудок, как известно, много не наработаешь.

– Знаешь, как бы обрадовалась кухарка, услышав твои слова.

– Согласен. Диву даюсь, как только она умудряется кормить такую ораву, имея так мало провизии.

Грейс энергично закивала:

– Вот-вот, ты должен повторить то же самое ей. Искренняя похвала окрыляет человека.

Эвану стало неловко. Как он мог забыть о такой малости, как похвала? Он давно понял, как влияет на людей любое доброе слово, каким бы коротким оно ни было. При всем при этом доброе слово так легко произнести, оно ведь ничего не стоит.

– Спасибо за напоминание. Сегодня вечером после ужина обязательно поблагодарю кухарку.

Грейс просияла.

– Мне тоже пора идти. Меня ждут в ткацкой мастерской. Там плохо работает один из станков. Надо посмотреть, в чем дело.

Эван проводил ее любящим взглядом. Когда Грейс скрылась из виду и он обернулся к Алеку, то увидел, как его друг весело улыбается.

– Ну, чего скалишь зубы?

– Вот уж никогда не думал увидеть тебя влюбленным по уши. Глядя на тебя, меня разбирает смех. Ты похож на изнывающего от любви телка.

– Не мели чепуху!

– Не скажи. Это видно по твоим глазам. Ты смотришь на Грейс так, как будто без нее не можешь прожить и часа.

Эван тихо чертыхнулся себе под нос. Алек посмеивался, но ведь он прав! Больше всего он любит быть вместе с Грейс, а когда они расходятся, каждый по своим делам, то он почти все время только и думает что о ней. А от радости в ее глазах и от ее улыбки у него тут же становится тепло на сердце.

Заканчивая ту или иную работу и оценивая ее, он всегда представлял, что скажет об этом Грейс. А когда становилось невмоготу от навалившихся забот, он всегда утешал себя одной-единственной мыслью: как это у него хватило ума и настойчивости убедить Грейс выйти за него? Вместе с тем от мысли, что над ней нависла большая опасность, у него все напрягалось внутри. Нет, Эван ни за что не допустит, чтобы с Грейс случилось какое-нибудь несчастье. Он сумеет во что бы то ни стало защитить ее.

Что касается физической близости, то это вообще было нечто из ряда вон выходящее. И дело было вовсе не в том, что он очень долго не спал с женщиной, а в чем-то совсем другом. Между ними не было и тени недомолвок, ничего недосказанного, все было честно и искренне, что сильно отличалось от тех чувств, которые он испытывал, когда спал с другими женщинами. Иногда он задавал себе один мучительный вопрос: счастье не вечно, когда-нибудь оно должно закончиться, их страсть остынет, и что будет тогда? Но как ни было удивительно, она только разгоралась, делаясь все сильнее, горячее и чище. Что это, если не любовь?