Спантамано быстро вышел из храма и остолбенел. В глаза ударило солнце — не то, которое вот уже два месяца висело бледным пятном среди туч, а настоящее солнце юга. За одну ночь ветер переменился и теперь дул со стороны Марга — теплый, родной, веселый. Небо очистилось и сверкало прозрачной голубизной. Снег стал рыхлым и с хлюпаньем проваливался под ногами. След тотчас же наполнялся талой водой.

Наступила весна.

Спантамано, жрец Алингар, чеканщик Варахран, земледелец Баро и перс Датафарн ездили от табора к табору и собирали войско для нападения на Искендера.

— Массагеты! — кричал Спантамано, взмахивая пикой с волосами Ширака. — Враг оплевал землю Согдианы. Если вы не поможете нам сегодня, то Зулькарнейн придет сюда завтра. Точите кинжалы! Седлайте коней! За мной, массагеты! Победим или погибнем.

Обветренное, загорелое лицо. Смелые очи глядят на всех открыто и прямо. Рука твердо и властно сдерживает горячащегося коня. Когда звучный голос вождя гремел над притихшей толпой, Варахран бледнел, а Баро сдержанно улыбался. После очищения в храме Танаоксара молодой потомок Сиавахша преобразился. Он окреп и даже ростом, кажется, стал выше. Правда, в нем ничего не осталось от былой отчаянной веселости. Но зато Спантамано превратился в сурового, зоркого воина, уверенного в своей правоте и силе.

— Идите за мной, массагеты! — призывал Спантамано, и массагеты шли за неукротимым согдийцем, покидая у костров плачущих жен и детей.

Одних привлекала легкая добыча в стане македонцев, других сдвигал с места голод — всех баранов съели зимой. Однако тех, кто примыкал к Спантамано с чистым сердцем, было неизмеримо больше. "Если вы не поможете нам сегодня, Зулькарнейн придет сюда завтра", — эти слова заставляли задуматься самых черствых людей. Волосы Ширака, развевающиеся на конце пики, волновали массагетов и пробуждали в них отвагу. Отряд Спантамано рос день ото дня. Вождь послал Баро и сорок пенджикентцев по городам и селениям угнетенной, но не покорившейся Согдианы, чтобы народ ждал Спантамано и готовился к новому восстанию.

Согдиец не спал ночей, обдумывая поход на Мараканду. Он отдал последние камни за коней, оружие и снаряжение. Он отказался от всех удобств и запретил даже упоминать при нем о вине. Он удалил от себя Зару, и она прозябала в обозе под охраной жреца Алингара. Она для него больше не существовала. Днем и ночью, не щадя себя, носился Спантамано по пустыне на неутомимом скакуне, и люди с восхищением цокали языком:

— Леопард!

Они называли его так не только потому, что он одевался в шкуры пятнистого зверя. Он был смел и ловок, как леопард. Все свои помыслы отдал согдиец борьбе. В душе Спантамано, не переставая, гремел и разливался гимн солнцу, услышанный им под закопченным сводом храма Танаоксара.

Со скифами не может сравниться ни один народ

не только в Европе, но и в Азии; ни один народ сам по

себе не в силах устоять против скифов, если бы все они

жили между собой согласно.

Фукидид, II, 97, 5-6

— Спантамано привет!

— О Баро! Ты уже здесь! Ну, рассказывай скорей! Что происходит в Согдиане?

— Мы объехали все города и селения. Народ снова поднялся. Людей, посланных сатрапом Оробой, перебили. Уничтожили мелкие отряды юнанов, занявших укрепления в прошлом году. Но…

— Что?

— Объединиться не успели. Искендер узнал о новом мятеже и быстро вышел из Бактры. Он разделил свое войско на пять отрядов и один из них возглавил сам. Враги прошли по всей Согдиане, от Бахара до Мараканды. Народ сопротивлялся. Одних убили. Других склонили к сдаче обещаниями. Восстание подавлено.

— Опять!

— Да. Вот возьми.

— Уголек?

— Его дала мне одна бедная старуха. Это все, что осталось от ее жилища.

— Эта старуха — сама Согдиана! Она зовет меня домой. Едем, Баро!

— Нет.

— Почему?

— От верных людей, находящихся среди воинов Оробы, я проведал о том, что сатрап посылал сюда человека… узнать, где ты скрываешься. Тайна раскрыта.

— О дайвы! Плохо.

— Конечно плохо. Ороба известил об этом Искендера. Искендер приказал двум полководцам напасть на стоянку Дейоки. Я запомнил имена военачальников. Один — Койнос. Другой — перс Артабаз.

— А! Знаю этого шакала.

— Они уже идут сюда. Жди через три дня.

— Та-ак. Дай мне подумать. Скажи: много ли воинов оставил Искендер в Бактре?

— Немного. Оставил полководцев… э-э… трудно выговорить эти имена… Кол… Фол… А! Вспомнил. Полиспер-хон-та, Аттала, Горгия и Мелеагра.

— Говорят, Мелеагра опасен.

— Все они опасны.

— Итак, Артабаз и Койнос хотят меня поймать? Хорошо же! Спантамано покажет вам вислоухие собаки, какой длины клыки у леопарда! Собирай отряд! Мы выступаем по Тропе Войны.

— Куда мы пойдем?

— На Бактру. Переправимся через Вахш на юге Хорезма и доберемся до Бактры по левому берегу реки. Так мы незаметно проскочим между теми юнанами, которые стоят в Марге, и теми, которые рыщут по Согдиане. Мой замысел таков: юнаны ищут нас тут, а мы вдруг появляемся — где? Под самой Бактрой! Ты согласен?

— Да.

— Так живо на коней!

Воины средней пехоты Эварх и Леонид сидели на верху сторожевой башни и грелись на весеннем солнце. Копья и щиты валялись у их ног. Внутри шлемов, снятых и брошенных рядом, ползали пестрые азиатские букашки. Леонид негромко играл на кифаре, которую таскал в мешке всю войну. Эварх слушал, подперев рукой подбородок. Прошло три года с тех пор, как Эварх и Леонид сидели вот так при Гавгамелах и следили за горячим спором Дракила и Феагена. Война обломала молодых бактрийцев. Огрубели их лица. Зачерствели сердца. Но греков никогда не покидала тоска по далекой родине.

Эварх еле слышно подпевал товарищу и все глядел и глядел на запад, где за тысячи переходов отсюда сияла несбыточной мечтой омытая теплыми морями Эллада.

Замок Банд, который они охраняли с прошлого лета, стоял возле одной из малых рек, сбегающих с Парпансид. На языке бактрийцев, как слышал Эварх, слово Банд означало «запор». Крепость вдвойне заслуживала это название. Она запирал дорогу, ведущую из Артаксаны на восток, по направлению к Бактре. Кроме того, здесь находилась плотина, которой местные жители перегородили речку, чтобы не вся вода текла на северо-запад, к Оксу. От плотины во все стороны отходили каналы. Из них бактрийцы орошали поля. Путь от Банда до Бактры, расположенной вверх по левому протоку той же речки, отнимал три дневных перехода. Недалеко от Банда начиналась пустыня. Население было вокруг редкое, место — спокойное, и греки предавались отдыху.

— У меня руки и ноги затекли, — жаловался начальник отряда Полисперхонт, — где бродят эти скифы? Поколотил бы их немного и размялся.