— Да-да, так и есть... — подтвердила мадам Жизель и с хрустом разгрызла очередную печенюшку. — Можно подумать, я ее во власяницу приехала одевать. Диковатая девчушка, уж простите меня, месье Берг. Хотя типаж шикарный! Из нее получится...

Я не дослушал француженку, круто развернулся и потопал к кухне. Постоял пару секунд перед дверью и слегка стукнул по филенке костяшками пальцев.

— Выходи.

— Охи! — последовал моментальный ответ.

— Почему?

— Не хочу и все! — зло выпалила гречанка.

— Ну как хочешь... — я развернулся и, нарочито топая ногами, сделал несколько шагов на месте.

— Ну и уходи! — теперь к злости в голосе Ясмины добавилась едва заметная плаксивость. — Только скачала скажи, зачем тебе все это?

Я вздохнул про себя и ответил вопросом на вопрос:

— С каких это пор молоденькие девушки стали прятаться от красивых нарядов?

— С таких! — отрезала девушка. — Ответь сначала!

— Как сама думаешь?

— Ты так хочешь отблагодарить меня за то, что я пришла ночью! — выпалила гречанка. — А я... я приходила не ради этого... нет!

— Ты ошибаешься... — я прислушался к ее голосу и понял, что Ясмина злится по-настоящему, без малейшей капельки притворства или кокетства.

— Нет!

— Да. Я заказал все это еще вчера. Днем. До того, как ты пришла. Откуда я мог знать, придешь ты или нет? И вообще, женщина. Ты меня начинаешь злить. Еще немного, и я вышибу дверь, а потом потащу тебя силком на примерку.

— Не надо вышибать... — пискнула Ясмина. Через мгновение клацнула щеколда и дверь отворилась. — Не надо меня тащить... — гречанка по своему обыкновению прикрыла свое смущенное лицо кончиком платка. — Но зачем? Я тебе что, не нравлюсь такой, какая есть?

— Нравишься... — я шагнул в сторону и пропустил ее вперед. — Еще как. Но сейчас все приличные дамы одеваются именно так.

— Я приличная! — возмущенно вскинулась гречанка.

— Не сомневаюсь. Марш на примерку!

Дальнейшее действо было скрыто от моих глаз, потому что модистка с помощницами уединились с Ясминой и наотрез отказались пускать посторонних. То есть меня. Ох уж эти женщины...

За это время я успел пообедать, выпить пару чашечек кофе под сигару и прогуляться в саду. И даже попасть под допрос тетушки Афины.

— Зачем тебе это? — строго поинтересовалась хозяйка пансиона.

— Вы что, все сговорились?

— Нет, не сговорились, — не смутилась женщина. — Рано или поздно ты уедешь, а она останется. Спишь с ней — спи — это полезно для тебя и для нее. Но не заставляй понапрасну надеяться. Не дури голову девушке.

— Я не заставляю. И ничего не обещаю. В любом случае врать ей не собираюсь. И уезжать пока тоже.

— Смотри мне!

— Смотрю, смотрю.

Хозяйка пансиона шутливо погрозила мне кулачком и отправилась в комнату, где творилось таинство перевоплощения. А я уселся на скамейку под ореховым деревом и, смакуя подаренный арманьяк, раскурил очередную сигариллу из того же презента. Больно уж по вкусу мне они пришлись в таком сочетании. Наверное, если бы я захотел, легко бы смог бросить курить. Да и пить, пожалуй, тоже. Но дело в том, что такого желания у меня не нашлось. Как в прошлой жизни, как не находится и в этой. Вкус табака в сочетании со вкусом коньяка на языке, приятное щекотание в горле и легких, теплая волна, распространяющаяся по всему телу, — все это приносило мне освобождение от повседневного нервного напряжения и давно превратилось в личный маленький ритуал, в котором была важна каждая его составляющая. Может быть, когда-нибудь... Хотя вряд ли. Ведь имею я право на свои слабости?

С подворья открывался чудесный вид на Босфор, в свежем, вкусном воздухе чувствовался запах дымка и свежевыпеченного хлеба, щебетали воробьи, ссорясь из-за крошек, вокруг заунывно надрывались муллы, творя молитву на минаретах, а у меня на душе было удивительно спокойно. Пожалуй, и не упомню в себе такого умиротворения. Даже как-то странно, учитывая тот переплет, в который я попал. Но пусть. Жаловаться не собираюсь. Да и не на что. Все пока устраивает.

Наконец примерка закончилась. И... и начался показ мод, на который я уже был торжественно приглашен. Мадам Жизель мою просьбу обеспечить Ясмину всем необходимым восприняла буквально и притащила только одних шляпок штук десять. Не говоря об остальном. Так что пришлось терпеть, пока все это шмотье мне продемонстрируют.

Ну что могу сказать... Не скажу, что новая одежда сильно изменила гречанку. Она осталась той же гордой красавицей Ясминой, только теперь превратилась из простой крестьянки в элегантную даму. И новая прическа очень идет. Слава богу, не додумались обрезать ее шикарную гриву, а просто привели волосы в порядок и уложили по-другому. Только вот не знаю, какой она мне больше нравилась. Вроде как в прежнем облике. Хотя и в этом неплохо. Очень даже не-плохо.

Правда, все это великолепие обошлось мне в довольно круглую сумму, но что сделано — то сделано. Надеюсь, затраты со временем оправдаются.

— Ну что... — я отступил на шаг, глянул на часы, а потом ободряюще улыбнулся гречанке. — Как говорится, новые наряды надо срочно выгулять. Куда желаете отправиться, госпожа Янопулос?

Ясмина от удовольствия зарделась, потупилась, качнув вуалеткой на шляпке, а потом тихо прошептала:

— В цирк хочу...

Я чуть не расхохотался. Цирк? Цирк, черт побери? Нет, чтобы в ресторан или в кино, то есть в синематограф, как его сейчас называют. Н-да...

Впрочем, чего я хочу от простой крестьянки. Не будешь же портить торжественность момента. Придется идти, хотя я цирк просто терпеть не могу. К тому же, судя по афишам в городе, вроде там сегодня показательное выступление моего сотника. А если точнее, Самсона Константинопольского. Так звучит его творческий псевдоним.

— Ваше желание будет исполнено, госпожа Янопулос.

Сказано — сделано. Через час мы уже подходили к высокому куполу шапито. По пути Ясмина жутко нервничала, но держалась все-таки просто великолепно. Гордая осанка, величавая походка, полный достоинства взгляд — даже самый взыскательный наблюдатель не смог бы опознать в ней простолюдинку. И самое удивительное — она смотрелась естественно. Как будто всю жизнь носила дорогущие наряды. Правда, бледностью от волнения могла сравниться с мертвецами. Но ничего. Пообтешется. К хорошему привыкают быстро.

Встречные дамы окидывали ее весьма ревнивыми и неприязненными взглядами, а мужчины, особенно восточной национальности, так вообще едва шеи себе не сворачивали. От восторженных возгласов их удерживало только мое присутствие.

А вот цирковое представление... Сказать, что оно меня разочаровало — это ничего не сказать. Потрепанные, словно побитые молью клоуны, орущие скабрезные шутки, при этом громко пускающие ветер через приделанные к задам дудки, тощие замученные животные... Мля, мне так хотелось, чтобы облезлый лев сожрал бравого усатого дрессировщика, гаркающего на питомца таким басом, что животина вздрагивала всем телом. Но не случилось. Подкачал царь зверей.