– Нет, ребёнка я не жду, но мы с некоторых пор близки с Сашей.

В комнате повисла тишина. Лишь маятник ходиков, висевших на стене, мерно отстукивал бег времени.

– Ну, хорошо, – нарушил тишину отец. – Делай, как знаешь, ты взрослая, я приму любое твоё решение.

После бессонной ночи к девушке пришло решение. Отец прав, отношения нужно прекращать. Понимая это умом, сердцем Соня не принимала его. Она мучилась вопросом, как сообщить Саше о своём решении. Но судьба распорядилась иначе, объясняться не пришлось.

В этот день в Марково прилетел Гамов. Поручив дела по передаче самолётов комэску истребителей майору Желвакову, он попросил машину у коменданта и направился в посёлок, в больницу.

Александр сидел у окна. Солнце, едва выглянув из-за горизонта, обласкав своими первыми лучами заснеженные поля тундры, вновь закатилось. Он грустил, и даже появление солнца не вывело из этого состояния. Сегодня с самого утра он не видел Соню, на перевязке была только медсестра. Раньше такого никогда не было и, глядя в окно, он размышлял о причине произошедшего. Вдруг он увидел, как во двор въехал зелёный «Виллис» коменданта, из которого выскочил Гамов и быстрым шагом направился в здание больницы. Приезд командира и друга очень обрадовал его. Поднявшись, Саша подошёл к своей кровати, поправил одеяло и присел на край. Но прошло пять минут, десять, Пётр не появлялся. Это было непонятно.

Сорокин вышел в коридор, подошёл к дежурной сестре и спросил:

– Ко мне приехал командир эскадрильи Гамов, где он?

– Это такой молодой и симпатичный? – кокетливо переспросила сестра, но увидев, что Саша серьёзен и к шуткам не расположен, ответила: – он сразу зашёл к Семёну Яковлевичу.

– Ясно, – задумчиво проговорил Александр. Он был удивлён, такого раньше никогда не было. Гамов прилетал дважды и оба раза по приезду сразу бежал к Саше, а уж потом встречался с доктором.

– Если спросит, я у себя в палате, – закончил он свой разговор с сестрой и медленно побрёл в палату.

А в это время в кабинете главврача происходило следующее. Когда Гамов постучавшись заглянул в кабинет, доктор, увидев Петра, встал и, раскрыв руки, пошёл навстречу.

– Пётр Павлович, как я рад вас видеть, а я ведь думал уже через наших военных просить, чтобы вы навестили нас.

– Что-нибудь случилось?

– Да не то, чтобы случилось, но боюсь, может случиться, поэтому хочу с вами посоветоваться и принять какое-то решение, – проговорил доктор, жестом приглашая Гамова сесть.

– Семён Яковлевич, вы меня заинтриговали, – Петр уселся на предложенный стул, снял шапку и, положив её на колени, приготовился слушать.

– Дело в том, – начал неуверенно доктор, подбирая слова, – что у нашего общего знакомого, вашего друга и моего пациента Александра Сорокина и моей Сонечки – роман.

– Не может быть, – удивился Гамов, он знал штурмана как скромного, равнодушно настроенного к женщинам парня. Но вовремя спохватившись, он продолжал: – А если это случилось, что в этом плохого? Вполне достойная пара, или вы – против Александра?

– Да нет, Петя, не в этом дело.

– А в чём тогда? Не понимаю.

– Ну, как ты не понимаешь? – главврач потёр лысину, подбирая слова, чтобы правильно сформулировать свою мысль, – Кто такая Сонечка? Дочь ссыльного, осуждённого по пятьдесят восьмой статье, а Александр – лётчик, выполняющий задание государственной важности, находится за пределами своей страны. Не мне тебе объяснять, что будет, если этот роман станет достоянием особого отдела.

– Да, тут вы правы, это сразу отправка на фронт…

– Более того, предположим, что он живым и невредимым вернётся с войны, его анкета, в которой будет указано происхождение жены, поставит крест на его карьере. И о дальнейшей службе, и работе в авиации придётся забыть. Сейчас, в порыве страстей, они не думают об этом, но потом будет поздно.

– Что же вы предлагаете?

– Я предлагаю увезти его на Аляску, там он закончит лечение, я думаю, что можно устроить так, что первое время его полётные маршруты не будут проходить через Марково. А там будет видно.

– А что он больше не нуждается в вашей помощи?

– В моей нет. Все операции проведены, результат хороший, сейчас только уход и перевязки, всё это он может получить и в вашем полковом лазарете.

– Вы приводите очень серьёзные доводы, с вами трудно не согласиться. Вот только ребят жалко, они же так классно подходят друг другу, – Гамов на мгновенье задумался. – А вообще, вы правы, Семён Яковлевич, нужно попробовать. Сейчас мы разведём их, а в дальнейшем жизнь рассудит и всё расставит на свои места. Так что же, я забираю Александра?

– Да, я сейчас распоряжусь, чтобы подготовили документы, а вы обрадуйте друга. И передайте ему, пожалуйста, что Соня планово поехала по стойбищам оленеводов и будет только через два дня. Иначе он начнёт искать её, чтобы проститься.

Саша очень удивился, узнав, что его выписывают, и очень сокрушался, что не сможет проститься с любимой девушкой. Но у военных не принято обсуждать приказы. В тот же день он вместе с перегонщиками из своего родного полка улетел в Фербенкс.

Так закончилась одиссея молодого штурмана Александра Сорокина по прозвищу Пушкин. Пережитое им осталось в его памяти на всю жизнь. И это неудивительно. Он впервые попал в аварию, связанную с покиданием самолёта и довольно тяжёлым ранением. Чудесным образом выжив, Саша повстречал свою первую любовь и как это нередко бывает в жизни, потерял её.

Его ждала жизнь, новые полёты и новые перегоны.

С наступлением весенне-летнего сезона началась напряжённая лётная работа. Лётчики первого полка стремились в каждый погожий день перегонять максимальное количество самолётов. Любое «окно», предоставленное погодой, использовалось с полной отдачей. Случилось так, что после ненастной погоды и затяжных дождей, приковавших перегонщиков к земле, плотная низкая облачность с туманами и дождями сместилась в сторону Берингова пролива и Чукотки. А на участке Фербенкс – Ном установились ясные, солнечные дни. Другими словами, погода позволила летать не на всём маршруте, а лишь на отдельном его участке.

К этому времени на авиабазе Фербенкса «Ладд-Филд» скопилось более ста истребителей и бомбардировщиков, принятых советскими специалистами и подготовленными к перегонке в Советский Союз.

Получив от синоптиков сводку, о том, что над Аляской устанавливается хорошая погода, полковник Мачин собрал на совещание всех руководителей подразделений.

– Товарищи офицеры, – начал Михаил Григорьевич. – Вы знаете, какая ситуация сложилась с перегоном. Самолёты приняты, а лететь из-за непогоды не могут. Синоптики на завтра дают погоду только над Аляской, над проливом небо по-прежнему закрыто. Мною принято решение, чтобы сократить время перегона на Чукотку, будем гонять самолёты в Ном. А когда откроется Уэлькаль, расстояние до него будет на треть короче.