Его лицо плавно теряло выражение чудовищной сосредоточенности. Секунда, другая — и оно приняло своё обычное выражение, спокойное и внимательное. Чем-то Церон сейчас напомнил мне Тень.

Похоже, у Тени был тот ещё учитель. И мне страшно было представить, что будет, когда Тень начнёт пользоваться его уроками.

— Ты слишком рано проснулась, — с явным недовольством заметил Церон. — Впрочем, достаточно для первого раза, я полагаю. Что тебя разбудило?

Я пожала плечами. Что я ему скажу? «Какая-то тень»?

Тень…

Я расширившимися глазами посмотрела на Тень, который с отрешённым видом разглядывал мозаику на полу.

…Ведь это был он, да? Он спас меня в последний момент, а Церон ничего не заметил.

А потом я подняла взгляд и увидела лицо Конте.

На нём была такая свирепая решимость, что в эту секунду я знала: его не остановят ни демоны, ни решётки, ни раненая рука.

Он спасёт меня. А я спасу его.

Я слабо улыбнулась ему. «Со мной всё в порядке», — произнесла я одними губами.

Конте рывком дёрнул головой, будто отрицая моё право быть в порядке после того, что я только что пережила. Я проследила за направлением его взгляда. Если бы этот взгляд мог убивать, он бы размазал Тень о скалы. Чёрт, если я его не остановлю, Конте наверняка скажет что-нибудь…

Поздно.

— Ты, — с ненавистью выдохнул Конте, глядя на Тень. — Ты вот так же измывался над ней ночами? С единственной только разницей, что она ничего не помнила?

Тень не удостоил его ответом.

— Я желаю с ним драться, — отрывисто сказал Конте. — Сейчас.

Тень поднял бровь:

— У тебя нет оружия. Ты будешь драться без меча? С раненой рукой? Может быть, тебе и руки не развязывать?

— Не время для твоих дурацких шуточек, — процедил Конте.

Тень подошёл к нему вплотную. Я едва слышала его голос, лишь читала движения губ. Демоны же не слышали его вовсе.

— Забавно, — тихо-тихо промолвил Тень. — Когда-то в Гильдии Клинков один глупый мальчишка любил произносить те же самые слова, вспоминая тебя. «Не время для твоих дурацких шуточек, Конте». Увы, никакого Конте рядом не было, и защитить того мальчика было некому. Не мне же, в самом деле, было этим заниматься?

Он взглянул на свою катану и провёл ладонью по рукояти.

— У него была одна-единственная стоящая вещь, — задумчиво произнёс Тень. — Его меч. Но Ниро почему-то считал, что самым ценным, что у него было, была братская любовь. Знаешь, мне кажется, он до последнего верил, что ты за ним вернёшься.

Лицо Конте исказилось.

— Я придушу тебя голыми руками, — прошипел он. — Клянусь тебе. Я даже не остановлюсь перед тем, чтобы зарезать тебя во сне. Плевать на честь, плевать на что угодно. За то, что ты сделал с Закладкой и моим братом, ты достоин самого чёрного проклятия. Жаль, что моя кровь для этого не подходит.

Лицо Тени оставалось таким же невозмутимым. Лишь побледнели губы.

Я с ужасом переводила взгляд с одного на другого. Да, сейчас Конте был жалким пленником, а Тень стоял на вершине Рин Дредена. Но ничто ещё не было предрешено: их судьбы могли поменяться в любой момент. И если Конте вновь возьмёт в руки меч…

…Один из них умрёт.

Тень повернулся спиной к Конте, словно враз забыв о нём. Я выдохнула. Что ж, смертельный поединок пока откладывался.

— Что ж, — промолвил Церон, оглядывая зал. — Наступил миг, которого все ждали.

Он указал на меня:

— Ты — выйди на середину.

Я не пошевелилась:

— Зачем?

Церон холодно усмехнулся:

— Твои сны отныне принадлежат мне, и, поверь, я буду ими упиваться. Но наяву ты мне не нужна. Настала пора выгодно тебя продать.

Я попятилась:

— Продать?!

— А ты просишь снисхождения? За то, что сорвала моё жертвоприношение, украла клинки из могилы первого Триумвирата и перебила моих людей на пару со своим другом? О нет. Поверь, твой покупатель тоже не будет к тебе милосерден. Единственное, чего я потребую от него, — чтобы ты жила, пока мне это нужно. Потом он может оставить тебя в живых или убить — по своему выбору.

— Покупатель, — произнесла я мёртвым голосом.

— Разумеется. Ты — дорогой товар. — Церон подошёл ко мне и холодным пальцем провёл по моей голой спине. Я содрогнулась. — Из тебя выйдет великолепная жертва для любой церемонии. Имея тебя в своём распоряжении, можно вить верёвки из Конте Мореро — а он как-никак внук императора. Наконец, Гирен заинтересовался твоим телом, кто знает почему.

Меня невольно передёрнуло. Церон усмехнулся.

— Что ж, настала пора узнать, кто заплатит больше. Иди!

Его указательный палец беспощадно ткнул меня в позвоночник, и меня скрутила знакомая судорога. Не такая сильная, как в ту минуту, когда я была в колодках. Но на глазах всё равно выступили слёзы, и я едва смогла дышать. Чёрт подери, пусть меня и впрямь купит кто угодно ещё. Только бы не оставаться рядом с ним.

Шатаясь, я вышла в середину зала и из последних сил выпрямилась и подняла подбородок, глядя в никуда. В эту минуту я так устала, что мне было всё равно, кто меня купит: лишь бы всё побыстрее закончилось. Сегодня ночью мне приснится ещё один кошмар, и по сравнению с этим всё было неважно.

Мне хотелось забиться в угол и заплакать, но этого делать было нельзя.

Конте, Конте, Конте…

— Я могу купить Конте жизнь? — дрогнувшим голосом сказала я. — В тюрьме, в изгнании, в Подземье, где угодно? Ведь совершенно не обязательно казнить его публично: охотники уже знают, что он у вас. А внук императора может ещё вам пригодиться. К тому же… уверена, что тот, кто меня купит, захочет, чтобы я была… послушна его воле и не попыталась покончить с собой или сбежать. — Я посмотрела в упор на Венде и Гирена. — Ведь тогда повелитель моих снов будет очень недоволен.

Церон усмехнулся:

— Неплохая попытка. Ты даже заинтриговала меня на пару секунд. Но торговаться рабам запрещёно. А ты сейчас немногим более рабыни.

Я невольно поднесла руку к горлу. Ошейника на нём не было… пока.

Впрочем, что это изменит?

— А ей пойдёт ошейник, — промурлыкал Гирен. — У меня как раз есть один… золотой с рубинами. Я рад, что Эреба здесь нет: он точно попытался бы её перекупить.

Венде покачала головой:

— Эреб бы тут же ослепил её и испортил бы товар. Я предпочитаю, чтобы они видели, что с ними собираются делать.

Я сжала губы, чтобы не произнести ни слова.

— Мне пора возвращаться к делам, — холодно произнёс Церон. — Но сначала я услышу ваши ставки.