— Нет, вряд ли. И сомневаюсь, что тебе удалось многого добиться от Петерсона и Роджерса.

— Они были дураками.

— Почему? Потому что перед смертью предпочли не предавать свою страну?

— Да. Какой смысл мертвецу оставаться патриотом?

— Только тот, у кого нет чести, может задавать подобный вопрос.

— Глупец. Я задам тебе гораздо больше вопросов, и ты мне на них ответишь. Может быть, я даже оставлю тебя в живых. — Она улыбнулась. — Хотя, пожалуй, тебе этого и не захочется. И все равно подумай вот о чем. Ты умрешь и оставишь свою маленькую женушку одну.

Страх пронзил Хартли, но он быстро овладел собой. Алтея останется не одна, семья позаботится о ней.

— Нет, она никогда не будет одна. А в твоей жизни никогда не будет радости, сколько бы денег ты с собой ни прихватила. Мои племянники позаботятся о том, чтобы охота за тобой продолжалась, где бы ты ни была. Они тебя поймают и заставят заплатить за убийство их семьи в тот день на берегу. На их стороне будет помощь моей жены и ее семьи.

— Ты пытаешься напугать меня, но это не получится. — Она выпрямилась и снова провела руками по рукавам своего платья. — Сначала мои люди немного смягчат тебя, oui? А потом я начну задавать тебе вопросы. Ты думаешь, что ты такой отважный и сильный и сможешь все выдержать? Господа, начинайте, пожалуйста, и постарайтесь не забыть: он мне нужен живым и в сознании.

Хартли увидел, как один из ее людей начал закатывать рукава. Руки у него были толстые, мускулистые. Он сжал кулак, и Хартли вынужден был признать, что кулак у него впечатляющий. Будет больно, подумал маркиз, когда огромный кулак нацелился в него.

У Алтеи безумно чесалась лодыжка, но она не шевелилась. Неизвестно, сколько времени они уже наблюдают за домом Маргариты. Может, это ошибка, подумала Алтея. Без сомнения, видение Олимпии было правильным, но им всем известно, что видения редко угадывают время, например, когда должно произойти событие. Олимпия с готовностью признала, что ее видение — больше уверенность в чем-то. Но совсем не такое точное, каким могло быть видение Алтеи. Кузина уверена — Маргарита вернется в дом, но неизвестно, произойдет это сегодня или на следующей неделе. Что ближе к вечеру — это правильно, но в какой день? Может, даже не в этот год, и тогда от Хартли останутся только кости.

Чья-то рука погладила ее по спине. Алтея постаралась освободиться из ловушки, куда ее заводил страх за Хартли. Она оглянулась на Модреда. Он такой красивый, и так странно видеть его скрывающимся в темном переулке вместе с нею и остальными, подумала Алтея. «Извини», — произнесла она одними губами. Нельзя, чтобы на Модреда сейчас давили ее непокорные эмоции, ведь он твердо решил использовать свой дар, чтобы добыть информацию из Маргариты и Клодетты.

Алтея понимала, почему Модред так настаивал на оказании помощи. Ему необходимо убедиться в том, что дар, который он считал проклятием, может помочь кому-то, что в этом даре есть что-то хорошее. Ей только хотелось, чтобы для этого он выбрал не таких гадюк. Однако его решение не изменилось после того, как ему рассказали о Клодетте и Маргарите. Алтея чувствовала себя виноватой — ведь она была этому рада, потому что никому, кроме Модреда, не удастся добыть нужную им информацию, чтобы спасти Хартли.

— Вот и она, — шепнул Аргус, стоявший перед ней.

Алтея не понимала, как в слабом свете сумерек Аргус смог отличить Маргариту от других дам, закутанных в плащи, но спрашивать не стала. Хотя, размышляла она, не многие дамы расхаживают в сопровождении шестерых крупных охранников. Если Аргус говорит, что это Маргарита, значит, так и есть. Он редко ошибается в подобных делах. То, что женщина подошла к двери дома и быстрым резким движением руки велела охране окружить его, подтвердило слова Аргуса.

Алтее даже захотелось улыбнуться. Этих парней ждет неприятный сюрприз. В укромных местах вокруг всего дома прячется огромное количество людей Хартли и, к ее удивлению, людей Аргуса. Она могла бы догадаться, что ее кузен выполняет для правительства такую же работу, как и муж, по тому, как Аргус активно принял участие в поисках доказательств вины Клодетты, да и в охоте за самой Клодеттой.

Тут один из людей Аргуса подал сигнал, что люди Маргариты уже не представляют собой угрозы. Аргус отряхнулся и вышел из переулка, где все они скрывались. Алтее, Модреду, Олимпии, Олдусу и Джиффорду пришлось поспешить, чтобы не отстать от него. То, как Джиффорд и Олдус подчинялись командам Аргуса, подсказывало Алтее, что какое бы положение ни занимал ее кузен в секретной службе правительства, оно высокое. Когда все будет позади, она обязательно выяснит, сколько членов ее семьи заблудилось в темных коридорах власти и военных сил.

— Мы просто постучим в дверь и подождем, когда она нас впустит? — догнав, спросила она Аргуса.

— Ах, дорогая кузина, я не собирался стучать, — ответил он. — Зачем заявлять о себе после такого долгого сидения в засаде?

Он взял ее за руку, как будто почувствовал, что страх за Хартли снова овладевает ею. Хартли покинул дом с восходом солнца. Теперь солнце почти зашло, а они все еще не нашли его, даже не знают, где его держат. Она не переставала думать о том, какие страдания ему пришлось вытерпеть, и не знала, долго ли еще он сможет это терпеть.

Они бесшумно проникли в дом. Маргарита отпустила всех слуг, так что предупредить ее об их вторжении было некому. Алтея удивленно заморгала, оглядев кричащую обстановку. Она посмотрела на Олимпию, та только хмыкнула. Можно иметь деньги, хитрость, красоту и влияние, но, очевидно, это не избавляет от чрезвычайно плохого вкуса, решила Алтея.

Маргарита не сразу заметила их. Она стояла на коленях и поднимала доску пола в гостиной, когда они один за другим проскользнули в комнату. Они почти окружили Маргариту, когда она поняла — что-то не так. Обернувшись, она в ужасе посмотрела на них, потом взглянула за их спины. Потом перевела взгляд на окна. Она ждет, что ее охранники прибегут на помощь, догадалась Алтея. Снова посмотрев на незваных гостей, Маргарита постепенно овладела собой. Алтее не хотелось это признавать, но она вынуждена была восхититься тем, как искусно Маргарита скрывала свой испуг, поняв, что охранники на помощь не придут.

— Боюсь, ваши дюжие головорезы вам уже не помогут, — сказал Аргус, шагнув к Маргарите.

Алтею поразило, как Аргус резко поставил Маргариту на ноги, подтащил к креслу и швырнул ее туда. Аргус был гораздо свирепее, чем казался раньше. Выражение мрачного удовлетворения на лице Олимпии подтвердило мнение Алтеи, что кузен испытывал едва скрываемый гнев. Если у Аргуса есть темная сторона, которая побудила его к такой грубости, то Олимпия должна об этом знать.

— Как вы посмели ворваться сюда?! — запротестовала Маргарита, на ее лице теперь было выражение самого настоящего возмущения. — Вы не имеете права обращаться со мной так грубо. — Она потерла руку, за которую Аргус схватил ее. — Наверняка будут царапины.