В это время на броненосце «Георгий Победоносец» команда была вновь приведена к присяге. Отслужили молебен. Многие с искренним раскаянием молились и плакали. Матросы сами помогли выявить зачинщиков — семьдесят человек. Их свезли на берег и взяли под стражу.

Но потеря «Георгия» была не единственной для «Потемкина». Помимо броненосца Матюшенко исключительно по собственному недоумию потерял и транспорт «Веха». Перед бегством из Одессы с «Потемкина» приказали «Вехе» грузить уголь с парохода «Петр Регир» и следовать за ними. В 20 часов 20 минут «Веха» закончила погрузку и около 21 часа отошла от транспорта. К этому времени «Потемкина» уже и след простыл. Матюшенко и компания бежали из Одессы так спешно, что даже забыли оповестить «Веху» о своем маршруте. Не зная, куда он направился, «Веха» взяла курс на Очаков. Там «Веха» сдалась властям Любопытно, что никого из собственных активистов команда «Вехи» так и не выдала, зато все как могли поносили «кровожадного Матюшенко», который все время призывал их прикончить своих офицеров.

Уход «Потемкина» из Одессы был далеко не триумфальным, как его недавний приход. Тогда появление мятежного броненосца вызвало определенный ажиотаж, теперь же всем было на него глубоко наплевать. Уход «Потемкина» из Одессы был самым настоящим бегством. Об этом говорит хотя бы такой факт. После недальнего перехода в Констанцу на «Потемкине» начались большие проблемы с углем. А ведь он вроде бы грузился углем со специального угольного транспорта! Почему же не догрузился, ведь никто этому вроде бы не мешал, и никакой реальной опасности для него в Одессе не было? А потому, что, увидев сдачу «Георгия», потемкинцы в панике побросали мешки с углем, развели пары и дернули из Одессы куда глаза глядят, не предупредив даже верную им «Веху». Поразительно, но если на «Георгии» все время панически боялись «Потемкина», то на «Потемкине» напоследок перепугались «Георгия» еще больше! Вот тебе и герои!

В это время вице-адмирал Кригер отправляет на поиск «Потемкина» минный крейсер «Гридень» и миноносец «Стремительный». Последний при этом был укомплектован командой, полностью состоящей из офицеров. Корабли имели задачу, обнаружив «Потемкин», ночью атаковать его самодвижущимися минами. Буквально через несколько часов после ухода «Потемкина» из Одессы туда на полном ходу ворвался «Стремительный», но мятежного броненосца в гавани уже не застал. Пополнив запасы угля и воды, «Стремительный» вышел в море для поиска мятежного броненосца, но тот к этому времени уже затерялся в открытом море.

С эпизодом бегства «Потемкина» из Одессы связана одна весьма любопытная легенда. Как известно, в Советском военно-морском флоте (да и в современном российском) минеров, да и вообще всех представителей минноторпедных боевых частей, традиционно именуют «румынами». Где истоки такого, прямо скажем, необычного прозвища, однозначно сказать сложно. Однако существует легенда, что когда на борту мятежного «Потемкина» решался вопрос, куда именно бежать из Одессы, то именно минеры броненосца первыми начали дружно кричать, что идти следует только в Румынию. За это они были тут же и прозваны «румынами». После подавления мятежа история с «румынами» стала известна всему Черноморскому флоту, и шутливое прозвище пристало уже ко всем черноморским минерам, а затем перекочевало на другие флоты и флотилии. Впрочем, это всего лишь легенда…

Одним из самых сложных и таинственных во всей потемкинской истории является вопрос о политической принадлежности матросов мятежного броненосца.

Сразу же оговоримся, что точных документальных данных по социал-демократам «Потемкина» нет. В разных исторических трудах называются самые разные составы социал-демократической ячейки броненосца, как по количеству, так и по персоналиям. К примеру, в одних трудах Вакуленчук фигурирует лишь как член пресловутой «Централки», в других он социал-демократ, а в некоторых даже большевик. Разумеется, что в своих воспоминаниях, написанных после 1917 года, почти все бывшие потемкинцы дружно пишут, что они как есть, были идейными большевиками. Думается, что если бы к власти пришли эсеры, они столь бы дружно задним числам причисли себя и к ним Документально же проверить фактическую принадлежность того или иного матроса к конкретной революционной организации не представляется возможным. Именно поэтому историки и сочиняют то, что им нравится, придумывая несуществующие организации и их многочисленных членов.

Так, в официальной советской литературе и воспоминаниях участников событий традиционно сообщалось, что на «Потемкине» на момент начала мятежа было около тридцати социал-демократов, два эсера, два матроса анархистско-эсеровского толка и один анархист. При этом, разумеется, все социал-демократы по умолчанию традиционно считались только большевиками, а никак не меньшевиками.

Иногда приводится даже список матросов, согласно их партийной принадлежности. Так социал-демократами, как правило, называются матросы: Н.С. Алексеев, П.В. Алексеев, С.С. Андросов, Г.Н. Вакуленчук, С.А. Денисенко, И.А. Дымченко, Н.И. Добровольский, А.Н. Заулошнов, И.Д. Захарченко, М.М. Костенко, В.П. Кулик, Г.Е. Кулишов, И.А. Лычев, А.В. Макаров, В.З. Никишкин, Б.С. Прохоров, Е.К. Резниченко, И.А. Репин, Н.П. Рыжий, К.Г. Савотченко, А.В. Самойленко, И.С. Спинов, П.П. Фесснко, Н.Т. Хохряков, З.А. Цымбал и Ф.Г. Шевченко. Представителями партии эсеров традиционно объявляются — М.А. Волобуев и А.И. Турбаев, матросами «анархистко-эсеровского толка» — Т.В. Скребнев и И.П. Шестидесятый. Что касается матроса Е.Р. Бредихина, то он объявлен просто анархистом

Согласно историку Б.И. Гаврилову «Двенадцать членов РСДРП (кроме погибшего Г.Н. Вакуленчука), судя по рассказам потемкинцев, якобы были большевиками (П.В. Алексеев, С.А. Денисенко, И.А. Дымченко, М.М. Костенко, В.П. Кулик, И.А. Лычев, А.В. Макаров, В.З. Никишкин, Е.К. Резниченко, А.Г. Самойленко, И.С. Спинов, Е.С. Шевченко). Фракционная принадлежность остальных, по данным Б.И. Гаврилова, вообще неизвестна.

Еще раз повторимся, что до сих пор никаких подтверждений относительно реальной партийности всех вышеперечисленных матросов нет. Непонятно и то, кто первым из историков составил этот список, который повторяется из одного исторического труда в другой.

В воспоминаниях потемкинцев также нет на этот счет единства мнений. Единственно, в чем единодушны авторы, так это в том, что себя каждый из них в обязательном порядке причисляет к большевикам, но это, как мы понимаем, было явлением времени, в котором мемуары писались.

Так, бывший ученик машиниста А.Ф. Царев поведал в своих мемуарах, что к началу восстания в революционных группах корабля, по его мнению, состояло около ста человек Откуда взял эту цифру Царев, непонятно, да и трудно поверить, что молодой призывник-«салага», не имевший даже штатной должности, был посвящен в «святая святых» — в тайну корабельного подполья, причем посвящен до такой степени, что знал поименно всех членов этой организации. Хорошо известно, что в целях конспирации матросы-заговорщики всегда сорганизовывались в пятерки. При этом члены одной пятерки не имели представления о том, кто состоял в другой. Поэтому «воспоминание» А.Ф. Царева доверия не заслуживает.