Ее единственный мужчина. Муж.

Если бы не было точно известно, что все происходит в центре Лондона, можно было предположить, что ты попал на блестящий венецианский бал прошлого века. Гости в масках, одетые в шелковые и сатиновые одежды, в напудренных париках и бриллиантах, заполнили бальный зал Эффингтон-Хауса, лондонского дома герцога и герцогини Роксборо. Герцогиня любезно предложила свой дом для проведения маскарада, поскольку мероприятие было благотворительным. Огромный бальный зал был затейливо украшен. В гигантских напольных вазах стояли цветы, очевидно, из герцогской оранжереи. От газового освещения было решено отказаться в пользу свечей — в духе Венеции восемнадцатого века. Свечи горели в канделябрах, подсвечниках и бра. В общем, атмосфера была чарующей, романтической и немного волшебной.

Если ты, конечно, пребываешь в соответствующем настроении и можешь воспринимать чары, романтику и волшебство. Чего нельзя было сказать об Эвелин. Ей больше всего на свете хотелось придушить мужа во сне.

Она взяла бокал шампанского у проходящего мимо официанта и оглядела холл. Она провела здесь уже полчаса, но так и не сумела пробраться к двери бального зала. Толпа оказалась слишком плотной.

Когда к дому подъехал их экипаж, Эдриена в нем не оказалось. Кучер привез записку, извещавшую Эви о том, что муж задержится и присоединится к ней на балу. А она-то думала, что если Эдриен хочет вернуть жену, он приложит для этого хотя бы минимальные усилия или хотя бы появится, раз уж обещал сопроводить ее на бал. Ей только до замужества приходилось появляться на подобных мероприятиях без сопровождения, но даже тогда вблизи постоянно находился Макс, или Селеста, или какой-нибудь незнакомый ей лично агент. Даже странно, как изменили все два года замужества. Раньше Эвелин чувствовала себя в одиночестве вполне уверенно. Сегодня она была явно не в своей тарелке. Чего-то не хватало. Хотя в общем-то особого значения это не имело. Вероятнее всего, она, в той или иной степени, знакома с большинством гостей. Правда, под масками и в карнавальных костюмах никого узнать невозможно. Но и ее тоже никто не узнает.

Однако, хотя установить личность на маскараде затруднительно, все-таки можно многое сказать о человеке, особенно о мужчине, глядя на его костюм. Весьма характерно то, что он предпочитает скрывать, и что — показать.

Эвелин заметила довольно много джентльменов, сатиновые жилеты которых гармонировали по ткани и цвету с платьями их спутниц. Ясно, что эти пары состоят в браке или помолвлены. Очевидно, они слишком глупы, чтобы осознавать, насколько предсказуема такая демонстрация, или джентльмен — подкаблучник и не осмелился протестовать или ему попросту наплевать. Возможно также, что он и она слишком влюблены друг в друга, чтобы стать полностью безымянными даже на одну ночь. Эвелин сжала губы. Заказывая себе платье, она едва не заказала для Эдриена жилет из такой же ткани. Он бы долго смеялся, но надел бы жилет, чтобы доставить ей удовольствие.

Некоторые джентльмены облачились в бриджи до колен и парчовые сюртуки и расхаживали в них с уверенным и важным видом. Несомненно, где-то глубоко внутри они сожалеют, что теперь официальная одежда джентльменов черно-белая, а не павлиньих цветов, как у предков. Это, если можно так выразиться, лорды Рэдингтоны современного общества, не сомневающиеся в своих чарах и успехе у женщин. Контраст им составляли джентльмены, одетые в таком же стиле, но было видно, что такая одежда им непривычна. Судя по всему, в обычных ситуациях они не испытывали неуверенности в себе, но сейчас чувствовали себя глупо.

Среди ярких шелков и сатинов выделялись джентльмены, выбравшие истинно венецианские маски баута, закрывавшие почти все лицо и приглушавшие голос. Их обычно надевали вместе с традиционной черной треугольной шляпой и черным плащом с капюшоном, и в результате достигался эффект полной анонимности и таинственности. Кто знает, чье лицо прячется под маской и что скрывает джентльмен.

Что касается дам, Эвелин не увидела ни одной в полной маске. На большинстве были полумаски, простые или украшенные драгоценными камнями и перьями. На ней самой тоже была такая полумаска. Дамы явно стремились привлечь к себе внимание экстравагантными платьями и прическами и желали выглядеть как можно соблазнительнее. Она уж точно как следует постаралась. Эвелин очень нравилось собственное платье из кремового сатина с золотом и кружевами, сшитое в стиле прошлого века. Глядя на себя в зеркало — роскошное платье с очень низким декольте, напудренный парик, кремовая сатиновая маска, — она почти верила, что является совершенно другой женщиной, желанной, привлекательной и чуть-чуть распутной. Но ведь в этом и есть смысл маскарада. Эвелин могла бы поспорить на что угодно, что в зале нет леди, которая не желала бы выглядеть как прелестная венецианская куртизанка прошлого. А почему бы и нет? Под маской ты можешь быть кем угодно. Она отпила шампанского и улыбнулась своим мыслям. Возможно, сегодня она тоже ею станет.

— Дорогая, ты выглядишь восхитительно. — Перед Эвелин появилась леди в экстравагантном красном платье с золотой отделкой. Ее напудренный парик был удивительно пышным, как и платье, маска — позолоченной и украшенной камнями; веер был сделан из золотистых кружев, а декольте такое низкое, что, по мнению Эвелин, этой даме было противопоказано наклоняться вперед. Тем не менее Эви почувствовала укол зависти. Она была сегодня вполне довольна своим внешним видом и считала, что никогда не выглядела лучше, но дама в красном была изумительна. Венецианская чаровница, мечта любого мужчины.

— Ты тоже, но ты всегда так выглядишь, — сказала Эвелин, как будто знала, кто скрывается под маской. Правда, голос показался ей знакомым.

Куртизанка в красном весело рассмеялась.

— Но ты же не знаешь, кто я.

Эвелин совсем было решилась на вежливую ложь, но передумала. Если бы они встретились на улице и она не смогла припомнить имени смутно знакомой леди, то, безусловно, так бы и поступила. Но ведь это маскарад. На нем не узнать собеседницу — значит сделать ей комплимент.

— Мои извинения, я действительно тебя не узнаю.

Куртизанка возмущенно фыркнула.

— А еще подруга называется.

Эвелин недоуменно заморгала и наконец рассмеялась.

— Берил, я должна была сразу догадаться.

Леди Дануэлл кокетливо взмахнула веером и улыбнулась.

— Потому что никто из твоих знакомых не может так великолепно выглядеть в костюме соблазнительницы?

— И это тоже. — Эвелин подалась к подруге и сказала, понизив голос: — И потому что только ты можешь себе позволить носить такие откровенные наряды.

— Откровенные?

— Посмотри на свою грудь, дорогая. — Эвелин указала взглядом на глубокое декольте подруги. — Еще четверть дюйма, и завтра о тебе будет говорить весь город. — Она кашлянула и проговорила фальцетом: — Ты видела, как вчера опозорилась леди Дануэлл? У нее груди вывалились из платья! И это на благотворительном балу! Эта дамочка понятия не имеет о приличиях!