– Ты очень опрометчиво судишь о людях, неправильно распознавая эмоции.

– Ошибаешься!.

Он промолчал, а мне хотелось заорать:

«Знаешь, чувства к тебе никак не созреют во мне?! Они то замирают, то текут лавой. А все потому, что ты совершенно закрыт, не подпускаешь к себе ближе одной улыбки».

Вместо этого я просто встала и сказала:

– Мне пора.

– Ну, тогда пока.

– Не станешь задерживать?

– Зачем? Захотела бы – осталась.

На какой-то миг я застыла в нерешительности. Но если «взялся за гуж, не говори, что не дюж».

– Хорошего дня. – Подхватила сумку и направилась в офис.

Перейдя дорогу, обернулась. Никто не торопился меня догонять.

«Ну и черт с тобой!» – подумалось раздосадовано.

Тут уверенность покинула меня. Страх одиночества гнал назад, и только стеснительность останавливала от опрометчивого шага.

С этой минуты я заболела любовью, даже не любовью, а болезненным желанием доказать себе, что стою намного больше, чем за меня готовы предложить.

«Из кожи вон вылезу, а поставлю наглеца на место!»

Что поделать, привыкшая к ярким эмоциям и страстям на полную катушку, я не знала других отношений. Все во мне всегда существовало по принципу: «Коль любить, так без рассудка, коль рубить, так уж сплеча».

Без сомнения, чувства, проснувшиеся к Эрику, были скорее «вопреки», нежели «за», но от этого их сила только крепла. Я снова начала спать на животе, пряча ладони в теплую впадину между бедер. Снова моя кожа стала реагировать на любое прикосновение тянущей болью в паху. Что говорить, ожидание новой безумной силы, способной заставить биться в конвульсиях, превращаться в одну сплошную судоргу, наполнили жизнь смыслом.

Мысли о Джудит отошли на второй план. Меня больше не интересовало, где он и с кем пропадает ночи напролет. Я ждала своего мужчину…

Но Эрик пропал. Будто его и не было.

ГЛАВА 6

Встретились мы неожиданно, спустя пару недель, на вечеринке одной общей знакомой. Эрик зашел в сопровождении шумной компании и сразу же направился к барной стойке. Заметив меня, лишь сдержанно кивнул головой. Я приветливо улыбнулась в ответ, ожидая, что подойдет. Не подошел, остался с друзьями у бара. Закусив губу, я отвернулась. В огромном окне сиреневый закат смешивался с моим растерянным отражением. «Видать, не достаточно хороша для него? – оскорбилась я, но тут же подумала: – Кто сказал, что ему решать, приближать меня или отдалять?!»

Пригладив руками парчовую юбку – колокол своего умопомрачительного сарафана от Galliano, я решительно настроилась на успех.

Подойдя к хозяйке дома, тихонько шепнула ей на ухо:

– Можешь попросить диджея включить медляк? Нужно кое с кем выяснить отношения.

– Да без проблем, дорогая! Сейчас устроим белый танец.

Через пять минут дамам было предложено пригласить кавалеров, и я уверенно двинулась к своей цели.

– Потанцуешь со мной?

В моей душе уже не было ни капли злости. Если хочешь быть победителем, прежде всего, умерь свой гонор.

Стоящий ко мне спиной Эрик, обернулся:

– Да, конечно, идем, – ответил он вежливым, но безразличным тоном, который вызвал легкую улыбку на моем лице.

Стоило лишь один раз оступиться, и ты уже не в фаворе. Как же быстро в наше время люди теряют искренний интерес друг к другу! Поверхностные чувства кочуют, подобно паразитам по телам, распространяя вирус легких побед! Наверное, только непоправимые потери и настоящие трагедии могут научить человека бережнее относиться к каждому взмаху собственного крыла.

Когда пальцы Эрика мягко сжали мою талию, я вздрогнула, но не отступила. Застенчивые женщины вызывают жалость. Мне стало это известно еще в пятом классе, когда на школьном вечере Антоша Завальский пригласил на танец вместо меня Таню Герасимович, шепнув доверительно мне на ухо: «Ее так жаль!» Помню, как я чуть сквозь землю не провалилась от стыда. Ведь все знали, что чернобровый еврейский красавец сохнет по мне не первый год, а с дамой сердца так не поступают! Понятно, что после опрометчивого акта сочувствия парень потерял последний шанс перейти из разряда воздыхателя в разряд близкого друга. Но, даже несмотря на тот жизненный урок, показавший, как легко можно манипулировать мужчинами, подобные чувства к себе вызывать мне не хотелось. Да, мне нравилось быть ребенком в теплых, крепких и требовательных руках любовников. Однако ребенок этот всегда был капризным, своевольным и строптивым, мог кусать и царапать, требуя к себе внимания, но уж точно не стоять в уголке, ожидая, когда тебя заметят. В тот миг, прижавшись вздымающейся грудью к солнечному сплетению Эрика, я впервые решила стать печально хлопающей ресницами Таней Герасимович. И чуть не проиграла – настоящим пантерам не по масти золотые поводки и розовые бантики.

– Не стоит так прижиматься ко мне, я пришел не один, – шепнул Эрик.

Вспыхнув, я вмиг отпрянула на пристойное расстояние.

Он покачал головой с удивленной усмешкой.

– Невероятно! Ты реагируешь на любую провокацию.

Оказывается, выбить меня из колеи проще простого. Я собралась было насупиться, но передумала. В конце концов, мне нужен мир, а не война.

– Послушай, я хотела извиниться за свое поведение в прошлый раз.

– Не имеет значения, – уклончиво ответил он.

Музыка заканчивалась, нужно было на что-то решаться:

– Может, прогуляемся?

– Разве только ты будешь вести себя прилично, – улыбнулся Эрик.

– Обещаю.

Вечерняя Вена, как по мне, весьма разнится с дневной. Но люблю я ее не меньше. Ведь из непреступной бизнес-леди она таинственным образом перевоплощается в веселую простушку-хохотушку, вечно готовую пить и танцевать до утра. Куда бы ты ни забрел – в Бермудский ли треугольник улиц Рабенштайг – Юденгассе – Зайтенштететгассе, где в водовороте питейных заведений пропадают даже самые отпетые гуляки, или в развлекательную зону Копакабана на берегу Донау-канала – тебя везде встретят с радостью. Город заражает свободой и раскрепощенностью, отчего на сердце становится радостно и легко. Бывает сидишь с приятелями ночью в кафе в старом центре, напротив Стефандома, попиваешь шампанское, а вокруг, несмотря на позднее время, полным полно людей. Они не снуют нервно, как днем, а непринужденно общаются, сидя на скамейках с мороженным в руках. Чуть поодаль, на Кертнерштрассе, тихонько играет джаз, скромно напоминая: «Вы все же в музыкальной столице». Кто-то, проходя мимо нас, обязательно воскликнет: «Привет! Давно не виделись!» и подсядет на пару минут поболтать о том о сем. А если уж хочется безоговорочного радушия, бери такси и чеши в девятнадцатый район – Гринцинг, немного вгору. Там, среди старых трактиров, чьи стены увиты виноградом и увешаны фамильными фотографиями, ты обязательно найдешь кого-то из знакомых, уже изрядно подогретых домашним вином, поедающих квашенную капусту со шницелем.