Встал в паре шагов от него и богослов.

— Нет-нет, Ризван Халифович, вы идите к Павлу и Артему Андреевичу и передайте мое приказание: пусть с вещами спускаются сюда.

— А как же ты, Костя-майор? — тихо пробормотал старик, с опаской поглядывая на приближающихся кавказцев.

— За меня не беспокойтесь.

Спустя минуту пожилой табарасан уже семенил вдалеке, огибая стороной крутой взгорок. А чеченцы, не доходя метров пяти до «немого», остановились.

Они долго скалили зубы в надменных улыбках, лопотали по-своему развязным и нравоучительным тоном, наигранно хохотали и выкрикивали резкие реплики — должно быть, оскорбления в адрес будущей жертвы. Ствол автомата меж тем постоянно был опущен — рожка в нем не было, да и ружье ни разу не нацелилось в молчавшего «музыканта». Однако издевательская забава, затеянная тремя мужчинами напоследок — перед расправой, кажется, им наскучила. Приближалась развязка…

Владелец автомата сделался серьезным, выудил из кармана кожаной куртки изогнутый магазин, деловито вогнал его в гнездо и передернул затвор. Но едва он вознамерился вернуть правую ладонь к рукоятке со спусковым крючком, как что-то коротко щелкнуло, точно костяные бильярдные шары с силою тюкнулись друг о друга. Темные брызги разлетелись в разные стороны от головы горца, держащего автомат. Неловко крутанувшись на месте, он выронил оружие и, не издав ни стона, ни вздоха, упал лицом в снег. Вместо затылка в голове его зияла огромная черно-красная дыра…

Приятели с забрызганными кровью лицами в ужасе попятились.

«Пашкина работа, — заключил спецназовец и припомнил снайперскую поговорку: — Белке в глаз, бандиту в лоб…»

Он сделал шаг вперед, чем добавил смятения в ряды неприятеля — отступать чеченцы перестали, да взгляды их все одно затравленно метались по сторонам. Ствол охотничьего ружья беспокойно косил то влево, то вправо, но держал его тридцатилетний кавказец по-прежнему одной рукой, не прикасаясь к овальной спусковой скобе. Наверное, это и продлило его жизнь на несколько коротких секунд. Стоило ему, повернувшись корпусом к «немому», подхватить цевье левой ладонью, как снова отрывисто щелкнули «бильярдные шары». И второе тело с развороченным черепом, обмякшим кулем беззвучно ухнуло в снег, изрядно окрашивая его в ярко красный цвет.

Яровой вскинул вверх правую руку, приказывая старшине повременить с казнью последнего бандита, а тот — последний, до смерти перепуганный происходящим в шаге от него, вероятно, истолковал сей знак по-своему. Решив, что теперь уж точно настал его черед и терять боле нечего, он со страшным воплем бросился со своим мачете на хромого музыканта.

С подобными выходками, являвшими собой следствие безотчетного страха, слепой ярости или безысходности, Костя имел дело и ранее. Это поведение не представлялось столь опасным, как действия хорошо обученного, опытного, расчетливого и хладнокровного врага. Но в данный момент и сам Константин не блистал былой бойцовской формой из-за старого, незалеченного окончательно ранения. Вряд ли он сумел бы разобраться с чеченцем с той же легкостью, с какой сделал бы это семь или восемь месяцев назад. Однако ж следовало как-то противостоять и защищать собственную жизнь…

Увернувшись от первого рубящего удара, офицер отпрянул влево, освобождая пространство несущемуся мимо человеку. Промахнувшись, тот развернулся и со свирепым оскалом снова кинулся на безоружного «немого». В следующую секунду тяжелый тесак со свистом рассек воздух вблизи лица Ярового. Левой тот опирался на посох, а свободной правой, уклоняясь в сторону, достал противника крюком по корпусу. Удар вышел не особенно сильным, скользящим, и ничуть не остудил пыла — бандит уже готовился к следующей атаке…

Да, майор помнил и о мощной «Гюрзе», способной одним выстрелом снести нахрапистому молодцу полголовы, и о торчащем за поясом под халатом кинжале. Но этого единственного уцелевшего биндюжника надлежало взять живым, и не просто живым, а способным озвучить интересующую разведчиков информацию.

Огромный нож скользнул по плечу, изрядно распоров грубый материал на рукаве. Мгновение спустя, изловчившись, музыкант резко двинул палкой чеченца в горло. Неожиданный маневр возымел успех — тот остановился, сипло дыша, схватился левой ладонью за шею, закашлялся. И этой мизерной форы сотруднику «Шторма» хватило сполна — следующим ударом посоха он вышиб массивный тесак из правой руки горца.

Вот затем-то и наступила настоящая развязка. Обезоруженный моджахед взвыл от боли и, держась уж не за горло, а за перебитую руку, затрусил к грунтовке. Ниязов, конечно же, наблюдал сквозь оптику прицела за скоротечным единоборством, и Константину опять пришлось просигналить ему отбой, чтобы очередная башка не разлетелась в клочья. Костя собирался остановить спешившего к машине абрека другим способом…

Выхватив из-за пояса кинжал, он привычно подбросил его и, перехватив в воздухе за остро отточенную сталь, почти без замаха метнул в сгорбленную фигуру, удалявшуюся по сугробам к дороге. Тяжелое лезвие зловеще засверкало на солнце и бесшумно вошло чеченцу в поясницу немного правее позвоночника. Громко вскрикнув, тот пробежал по инерции пару метров, заметно припадая на правую ногу, упал на колени и повалился в снег…

* * *

— Его молодой приятель — Габаров Магомед, собирался ехать в Верхний Ларс, — переводил улем обессиленный шепот раненного, лежащего неподалеку от темно-синей «десятки».

Позади богослова стоял инженер Берг, а снайпер с винтовкой прогуливался вдоль дороги и внимательно посматривал во все стороны…

— Зачем? — угрюмо поинтересовался майор.

На ладони его лежала шприц-ампула с сильным обезболивающим средством. Страдающий взгляд кавказца молил о помощи и бывший «немой» музыкант пообещал сделать укол, если тот быстро и подробно расскажет об исчезнувшем с базарного пустыря человеке в кожаной кепке.

— Там — на Военно-Грузинской Дороге, Магомед хотел встретиться с бойцами какого-то отряда, и присоединиться к нему, — прислушиваясь к слабевшей речи, шептал по-русски Чиркейнов.

— Что за отряд?

— Этого он не знает. Клянется Аллахом…

— Во сколько должна состояться встреча?

— Точно сказать не может. Магомед спешил, значит скоро. Через час или два…

— Почему же эти трое не отправились вместе с ним?

Ризван Халифович перевел вопрос. Ответ чеченца звучал примерно так:

— Магомед воюет с федералами с пятнадцати лет. Его знают многие амиры. Ему доверяют…

Константин прямо сквозь одежду всадил иглу в правое бедро бандита, выдавил из прозрачной пластиковой ампулы наркотик и, призадумался. Позабыв, что держит в левой руке хрупкий музыкальный инструмент, а не посох, облокотился на его тонкий гриф и поднялся. Не замечая, как дутое основание дечига полностью утонуло в снегу, достал из ранца сигареты… Раньше Яровой никогда бы не позволил себе такого кощунства над инструментом, но сейчас мысли его были полностью поглощены другим. Лишь когда внизу — в сугробе, хрустнула сломанная дека, он спохватился, бросил обратно в ранец не пригодившуюся пачку и произнес: