От такой жизни кто угодно со скуки сума сойдет.

Пенсионеры, трогательно поджимая губы, похлопали американцу. Директор облегченно вздохнул и отложил в сторону отпускное свидетельство Боба. Теперь моя очередь.

– Мыша! Командир это. Играй марш.

Милашка, руководствуясь лишь собственным вкусом, включила отрывок из бессмертного произведения неизвестного русского композитора «Прощание с Марусей». Под слова «Кап, кап, кап», я вышел на сцену, задирая ноги, словно списанная балерина.

Старушка, грустно сплюнув на пол, сказала: – «Фи», – и недоуменно посмотрела на покрасневшего Директора. Тот в свою очередь скрипнул зубами и стал медленно рвать на клочки мое отпускное удостоверение.

Это означало, что весь мой экипаж отправится в очередной оплачиваемый отпуск без командира. А командир останется в душном городе перебирать бумажки.

Директор прекратил издеваться над бумагой, схватился за связь-бабочку и стал быстро кивать головой, принимая депешу из диспетчерской. Потом встал. Неуклюже поклонился несчастным престарелым. Прекрасная акустика зала донесла до сцены его слова:

– Срочный вызов. Приношу свои соболезнования. То есть извинения. Мы вынуждены покинуть вас в самом срочном порядке.

Никогда не видел Директора Службы таким взволнованным и озабоченным. Прервать гуманитарный концерт в самый кульминационный его момент, на это должны быть веские причины.

– Команде спецмашины за номером тринадцать срочно на выезд! – загремел его голос, заглушая вечную музыку.

Очень веские причины!

– Майор Сергеев! Вас это касается в первую очередь!

Супер веские причины!

– Сергеев! Прекратите топтать сцену и срочно грузитесь в спецмашину. Финита ля гуманитарный концерт!

Архиважные причины!

– Ладно, майор Сергеев! – Директор торопливо, при помощи языка, склеил мое отпускное удостоверение и даже поставил гербовую печать, – Довольны?

А майор Сергеев уже бежал к спецмашине подразделения 000, по инерции задирая ноги, словно списанная балерина.

– Командир в кабине! К работе готов!

– Второй номер в кабине! К работе готов!

– Мм! Мм!

– Прекратите болтать, третий номер!

В кабину Милашки влетел вспотевший Директор Службы и плюхнулся в гостевое кресло.

– Работа. Срочная. Опасная. Смертельная.

– Что может быть опасней гуманитарного концерта в доме престарелых? – улыбнулся я широкой улыбкой смелого спасателя, – Можете на нас положиться, товарищ Директор. Что случилось?

Директор Службы торопливо, давясь примесями, выхлебал стакан воды из-под крана, обтерся рукавом и, словно боясь опоздать куда-то, затараторил:

– Шифровка из центра. Только что. Над среднерусской возвышенностью терпит бедствие инопланетный корабль типа «летающая тарелка». Командой тарелки подан сигнал, расшифрованный как «спасите инопланетные души». Расчетное время падения два часа восемь минут. Расчетная точка падения …цать долготы, …цать широты. Расчетный радиус разброса обломков примерно вот такой ширины, вот такой высоты. Приказано всеми возможными способами не допустить падения. Спасатели подразделения 000, вперед!

Директор Службы вскочил с гостевого кресла и бросился к приборной панели. Видать самому захотелось порулить самой совершенной в мире спецмашиной. Но я не допустил грубого нарушение устава. Перехватил Директора на полпути и насильно усадил обратно.

– Ну, падает. Ну, тарелка. Чего все так переполошились? Они каждый день пачками с неба валятся. Что, каждую спасать? Увольте. Научились по пространству летать, научитесь, и садиться правильно. Разве я не прав?

Боб и, задремавший было Герасим, согласно кивнули.

Согласно общеизвестной статистике инопланетные корабли типа «летающая тарелка» садятся на среднерусскую возвышенность с кучностью восемь единиц на сто квадратных километров в день. Правда, не один еще нормально не приземлился. Честные налогоплательщики замучались металлолом собирать. Глупые зеленые человечки. Нет, чтобы приварить к днищу пару колес. Да технологию изготовления парашютов у землян позаимствовать.

– Здесь особый случай! – захрипел Директор, – Впервые за все время инопланетных визитов, зеленые человечки решили завязать с нами торговые отношение и прислали в тарелке весьма важную делегацию. Нас уже предупредили, если что-то с ними случиться, Земля будет раздавлена. И, прежде всего, наша любимая страна.

– Тьфу, на них, – дополнения Директора не из приятных, но к катастрофическим не относятся, – Много таких желающих было. И все обещали. Уничтожим, с карты вселенной сотрем! Где они? По лесам, да по болотам. А все почему? Колеса к днищам не научились приваривать. Гуманоиды! Прав я, Боб?

Бывшая родина Боба последней на планете перешла на стопроцентное приваривание к днищу любых аппаратов колес. Подобной технологической операции не избежали ни ядероходы, ни ядеролеты, ни ядерожабли. Даже на ядерорезиновых лодках на носу торчало колесо. Так, на всякий случай. А если добавить, что каждое пассажирское кресло современного ядеролайнера оборудовано катапультой, двумя парашютами, самораспаковывающимся домиком на четыре койко-места и запасным бортпроводником, то мечты зеленых человечков о частичном или полоном уничтожении Земли кажутся смешными. Земная наука этого не допустит.

– Но там же гуманоиды? – попытался воззвать к нашей совести Директор.

– А где были ваши гуманоиды, когда бедная Америка погрязла в страшных международных долгах? – стеной гнева навис я над вдавшимся в гостевое кресло Директором, – Куда пропали зеленые человечки, когда родина янкеля практически даром разбазаривала по миру свое национальное богатство? Вы, товарищ Директор, спросите у Боба, хочет он спасать равнодушных свидетелей упадка Родины? Аляску обратно нам спихнули? Спихнули. Калифорнию Кубе за долги отдали? Отдали. Маленькой Югославии, вот такой крошечной стране, Лас-Вегас по решению международного трибунала проиграли. Где ваши гуманоиды в это время загорали?

Нечего было сказать Директору. Он тоже учился в школе и тоже неплохо знал историю средних веков. Мои слова верные.

– Значит, отказываемся? – развел руками Директор.

– Выходит так. Отказываемся! И точка. А то придумали моду, как что, так «вперед спасатели». И должны мы от личных дел отказаться и мчаться в квадрат …цать долготы, …цать широты.

Внезапное чувство тревоги дотронулось до краешка сердца. Предчувствие беды. Ожидание катастрофы.

– Подождите-ка.… Какой там разброс тарелки?

– Цать, цать, – повторил координаты Директор, не понимая, зачем мне это надо.

А вот понадобилось. Потому что я вдруг понял, что мы просто обязаны спасти дружественную делегацию инопланетных человечков.

Не сводя глаз с обеспокоенного лица Директора, я заученным движением ткнул пальцем в тревожную кнопку и. одновременно с взревевшей сиреной, слегка повысил голос до уровня средне командирского. Это когда перепонки еще не лопаются, но мясо от костей отслаивается: