– Весьма остроумно, мисс… Скортон.

– Вы невнимательны, сэр, – с укоризной в голосе произнесла Китти. – Я мисс Чаринг, а не мисс Скортон.

– Прошу прощения! Я не сразу понял… Да, действительно, вы не похожи на кузин мисс Броти! Тысяча извинений! Дорогая мисс Броти! Вы, я вижу, гуляете здесь совсем одна, без лакея, даже без горничной. Позвольте мне сопровождать вас!

Оливия, пребывая в полнейшем замешательстве, не знала, как отвязаться от этого типа, но Китти пришла ей на помощь.

– Как это без сопровождения, сэр Генри? – спросила она. – Вы только что сами назвали меня нимфой, сопровождающей Венеру. Мы не смеем доставлять вам столько беспокойства.

Сэр Генри живо заговорил о том, что для него нет большей услады, чем прогуливаться под сенью дерев под руку с двумя прекраснейшими леди, перемежая свои изысканные комплименты прозрачными намеками на то, что присутствие Китти не столь уж обязательно. Отделаться от него не представлялось ни малейшей возможности.

Они уже проследовали вместе по аллее не одну сотню ярдов, когда спасение явилось в образе молодцеватого всадника. Китти, от нечего делать рассматривавшая коляски и наездников, вдруг завидела кузена-француза, направляющегося к ним навстречу верхом на гнедой лошади, явно взятой у кого-то на время. Китти помахала ему рукой. Шевалье, заметив девушку, подъехал, снял шляпу и галантно поклонился.

– Милая кузина! Какая coup de bonheur![39] Мне сказали, что вся модная публика в столице катается на лошадях в Гайд-парке, и я вынужден был пойти a grands frais[40]. Только посмотрите на эту клячу! Зато я вознагражден за все мои муки cependant quoi qu’il en soil[41].

Шевалье д’Эвроне рассмеялся, глядя Китти в глаза, прочел в них отчаянную мольбу, бросил взгляд в сторону сэра Генри, все понял, легко соскочил с седла, накинул поводья уздечки на шею нанятой напрокат гнедой лошади и промолвил, обращаясь к мисс Чаринг:

– Позвольте мне сопровождать вас, кузина.

Весьма довольная тем, что кузену мгновенно, с чисто галльской сообразительностью, все стало ясно, Китти ответила:

– Мы будем весьма рады, если вы составите нам компанию, Камилл! Сэр Генри, позвольте мне представить вам моего кузена, шевалье д’Эвроне. Сэр Генри был столь любезен, что отложил все свои дела ради того, чтобы сопроводить нас, но сейчас, когда появились вы, мы больше не можем злоупотреблять его благородством. – Повернувшись к престарелому волоките, она протянула ему руку и сказала: – До свидания! Вы были очень любезны.

Последнему ничего не оставалось делать, как принять отставку со всем достоинством, на которое он только был способен.

Шевалье, лишь теперь заметивший присутствие мисс Броти, с трудом оторвал от нее взгляд, вновь поклонился и проговорил с идеально отработанной учтивостью:

– Au plaisir de vous revoir, m’sieur![42]

Сэр Генри поклонился, бросил пылающий неприязнью взгляд на красивого молодого француза и ушел, изящно помахивая тростью.

Китти, заметив, что шевалье не может отвести глаза от ее зардевшейся Оливии, поспешила исправить свою оплошность:

– Дорогая мисс Броти, позвольте мне представить вас моему кузену шевалье д’Эвроне!

– Здравствуйте, – пролепетала смущенная Оливия, протягивая руку и еще больше краснея.

– Мадемуазель! – промолвил француз, беря ее маленькую ладошку в свою ладонь так, как берут в руки редкостную птичку.

Никогда прежде, кажется, любовь с первого взгляда не проявляла себя так ясно. Пока шевалье трепетно держал маленькую, затянутую в перчатку ручку, изумленно взирая на нежное, словно лепестки цветка, лицо девушки, Оливия глядела на него с изумлением зачарованной, прекрасной девы, только что пробудившейся от долгого, беспробудного сна. Китти, наблюдавшая за этой сценкой с живейшей заинтересованностью, подумала, что в сей миг они обменялись своими сердцами. Мисс Чаринг весьма огорчилась, когда молодые люди, вспомнив, где находятся, отвели глаза друг от друга. Оливия принялась поправлять перчатку, а шевалье в присущей ему легкой манере начал болтать с Китти. Француз шел рядом с ними, ведя под уздцы лошадь. У Стэнхоупских ворот он вдруг заявил, что больше кататься не намерен… Оказывается, когда они встретились, он как раз хотел вернуть эту клячу в платную конюшню.

Шевалье проводил их до особняка на Маунт-стрит. Китти, будучи в восторге от возможности выступить в роли устроительницы чужого счастья, попросила их отправиться прямиком на Беркли-сквер, а сама зашла к Леджервудам осведомиться о здоровье больных. Когда она догнала их, парочка уже беседовала с непринужденностью старых, понимающих друг друга с полуслова знакомых. Шевалье д’Эвроне умолял позволить ему отвести лошадь в конюшню, а после этого немедленно вернуться в дом леди Букхейвен, чтобы иметь счастье отвезти Оливию на улицу Ханса Кресента. Китти порадовало рвение кузена. В Англии у шевалье своего экипажа, само собой, не было, но Китти не сомневалась, что ему удастся попросить, одолжить либо нанять за звонкую монету что-нибудь подходящее.

Шевалье д’Эвроне оправдал возлагаемые на него надежды. Через удивительно короткое время он появился в гостиной у Мэгги, оставив грума из посещаемых им платных конюшен присматривать за чудным фаэтоном, запряженным парой лошадей. Войдя в гостиную, кузен обнаружил там, помимо Китти и Оливии, старшую двоюродную сестру новой знакомой, мисс Скортон. Мисс Чаринг едва не рассмеялась вслух, когда заметила разочарование, промелькнувшее в его глазах. Однако Элиза, кузина Оливии, добрая, простоватая, романтически настроенная старая дева неопределенного возраста, и не думала мешать им. Явившись сюда для того, чтобы проводить Оливию домой, мисс Скортон с первого взгляда определила, что перед ней вполне респектабельный и отнюдь не бедный джентльмен. К тому же достаток в этом случае сочетался с внешними качествами, столь милыми девичьему сердцу. Не теряя времени даром, мисс Скортон тотчас же придумала несколько причин, делающих для нее весьма затруднительной нелегкую миссию сопроводить Оливию домой. Затем она попрощалась с мисс Чаринг и хотела было удалиться, но, как ни прискорбно, не успела сделать это до прихода леди Букхейвен. Мэгги встретила ее учтиво, однако весьма прохладно. Когда же они с Китти наконец остались одни, леди Букхейвен несколько раздраженно попросила мисс Чаринг впредь не приглашать в дом таких особ весьма дурного воспитания и низкого социального положения.

Китти, извинившись, заверила Мэгги, что ни о каком приглашении речи здесь не идет.

– Она пришла лишь затем, чтобы проводить Оливию домой, – сказала девушка. – Мэгги, вы видели, как вел себя мой кузен? С тех пор как он впервые увидел Оливию, шевалье уже вообще ни на кого другого не смотрит. Правда, получилось замечательно?