Нереально.

Все происходящее – неправда!

Нервно смотрю на кровь между ног и пытаюсь не забиться в истерике. Артур придёт и поможет нам! Малышка выживет, а потом родится здоровой и крепкой.

Всё же будет хорошо, да?..

Артур

– Вот. Всё в точности, как и у вашей бывшей жены, Маргариты Юрьевны.

Я вырываю этот проклятый листок из рук врача и смотрю на заключение. Ни хрена не понимаю! Прочитать даже не могу!

Всё перед глазами плывёт. Ярость берёт своё. Как и желание убивать.

Я еле держусь, чтобы не слететь с катушек. Меня сдерживает только одно. Спящая и уставшая Мира, которую я нашёл в дачном посёлке в почти бессознательном состоянии, в крови нашего ребёнка.

Снова вспоминаю это, и органы скручивает как в мясорубке. А сердце биться перестаёт.

Я не хотел, чтобы всё это произошло.

В моих планах этот день был абсолютно другим.

Она приехала бы ко мне в офис, а вместо клиники мы поехали бы отдохнуть. На море или в горы. Чтобы она расслабилась, успокоилась, перед тем как мы снова вернулись бы, и она узнала о подтвердившихся патологиях.

Я узнал ещё вчера. Мне позвонил её лечащий врач и всё рассказал. А я вот Мире передать это не смог. Порывался несколько раз – не вышло. Ей и так было хреново от приезда сестры, постоянном внимании на ребёнке.

Она не говорила, но я и сам заметил, как каждый вечер вместо ужина она убегала в спальню, делая вид, что ей нездоровится, и нужно поспать. А сама лежала несколько часов в постели, пялясь в потолок.

И портить настроение ещё – тупо совесть не позволяла.

– Та же причина смерти. Замершая беременность.

– Почему именно сейчас? – хриплю, комкая лист бумаги в руках. Выкидываю его в сторону, чтобы не напоминал об этом дерьме. – Это из-за стресса?

Матвею и так не жить. Даже если придётся сесть в тюрьму, я самолично грохну его, застрелю. Адвокаты, подкуп помогут избежать тюрьмы. А если нет… Плевать. Зато легче будет.

Это всё из-за него. Из-за того подонка, что посмел играть со мной.

– Нет, – мотает головой. – Стресс тут ни при чём. Плод умер до этого за несколько дней. Отторжение организмом пошло сегодня. Случайность, совпадение, называйте как хотите. Это могло произойти сейчас, а могло через пару месяцев. Там уже моргом пахнет…

Моргом.

Она издевается?

Хочется схватить этот стеклянный стакан, дать эмоциям выйти наружу и кого-нибудь грохнуть.

– Когда она очнётся? – зарываюсь пятерней в волосы. Невыносимо. Мира спит, моей дочери больше нет. Мысли всмятку, голова не варит.

– Уже вечером или ночью. Мы дали ей снотворное, у неё была сильная истерика.

Полчаса сидеть в собственной крови – конечно, отразится на её состоянии. Она даже встать не могла. Когда поднимал её на руки, опасался, что сделаю ей больно. Боялся, что пойдёт что-то не так, и она вот-вот рассыплется у меня прямо на руках.

Плакала, обнимала меня за шею. А я ничего сделать не мог. Только уложил её на заднее сиденье салона, отвёз в больницу, где всё то же самое случилось с моей женой, Ритой.

Попробуй тут не сойти с ума!

Меня самого колотит всего. Пока ехал, думал, сдохну по пути.

Что если бы я тогда не поставил ей жучок в телефон? Что если бы она просидела там не полчаса, а несколько часов, о которых я и вовсе не знал бы? От одного представления кидает в очередное безумие.

– Я приеду вечером, – кидаю женщине. Вылетаю из кабинета, не иду проверить малышку, что лежит и спит. Пусть. Дальше я уже со всем разберусь.

**

Я влетаю в подъезд дома, не замечая идущего навстречу мужика. Чуть не сшибаю его с ног, толкаю в плечо и слышу доносящийся до меня крик:

– Ты охренел?! Смотри, куда идёшь!

Не могу. Никого не вижу.

Только одно дерьмо маячит. Раздражает меня и действует как красная тряпка на быка.

Быстро поднимаюсь до нужного мне этажа. Подхожу к двери, достаю ключи. Хорошо, что в прошлый раз при посещении этой квартиры Илья додумался взять слепок.

Быстро проворачиваю ключ в замке. Нетерпеливо распахиваю единственную преграду, зная, что эта тварь здесь.

Прохожу внутрь. Тихо, еле сдерживая себя.

И нахожу его там, где и ожидаю.

Стоит у шкафа, быстро закидывает вещи в сумку.

Свинтить решил?

Не получится. Я его с землёй сравняю. И плевать мне будет на его отца, с которым у нас были хорошие деловые отношения. Были. Теперь нет. Его сынку не жить.

Я им это обоим обещаю!

От вида его спины ярость мощным потоком обрушивается. Он оставил её одну! Оставил девушку с выкидышем в глуши, просто уехал! Каким надо быть животным, чтобы так поступить?!

Подлетаю к нему со спины, дёргаю за майку. Он, ничего не понимая, оборачивается, падает на меня, оступившись. Я уже заношу зудящий кулак, желая разбить ему лицо. Мало тогда было, мало! Нужно ещё!

И бью. Всё в удар вкладываю.

Боль. Гнев. Злость.

Падает на пол. Жуткое удовлетворение пронзает всё тело. И я хочу ещё. Снова и снова бить его, да только… не поможет. Я засажу его за решётку на всю жизнь. Посмотрим, как его папочка будет его оттуда вытаскивать!

– Ты охренел? – выпрямляется, сплёвывает кровь, а я хватаю его за грудки и одним резким движением вбиваю в дверцу шкафа.

– Это ты охренел, Тихомиров, – чеканю каждое слово. – Ты бросил нуждающуюся в медицинской помощи девушку. Одну. Из-за тебя она потеряла ребёнка!

Нет. Не из-за него. И я это прекрасно знаю. Но эти слова сами рвутся наружу.

Пытаюсь скинуть вину на него, потому что до сих пор не могу принять тот факт, что она больше не беременна.

Я виноват.

Принимаю это и истерично ищу виноватого, хотя мне достаточно посмотреть в зеркало – и я его увижу.

Искать не нужно.

– Зачем? – хриплю, тяжело дыша. Нельзя его убивать – слишком легко отделается. – Из-за какого дерьма ты к ней привязался?

– Из-за тебя, – улыбается до белых зубов, которые окрашиваются в красный из-за льющейся из носа крови. – Ты всегда бесил. Успешный весь такой, сам всего добиваешься. Мелькаешь, не переставая. Да мой папаша тебя всегда в пример ставил.

Кривится.

– «Вот Беркутов в свои тридцать глава. А вот Беркутов уже в Европу вышел, а вот…» А вот задрал ты меня уже! Всё тебе! Ты даже девчонку у меня забрал!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Миру? – выпаливаю. Да, я знал, что они общались. Но взял я её себе не из-за этого!