Я снова думаю о Мэдди. О правде и лжи. О том, как невысказанные тайны и подавленное чувство вины могут ожесточить человека и искалечить его. Я думаю о разрыве в наших отношениях.

Гниющие тайны… Они похожи на этот проклятый рак.

— Вам нужно обратиться в RMCP, Лайам, и передать им материалы. Скажите им, что вас принудили ко лжи.

Я резко прерываю связь и опускаюсь на стул. Возможно, я сделала ужасную, ужасную вещь. Но как далеко может пойти мать в защите своего ребенка? Когда нужно остановиться?

Что, если попытка защитить дочь повредит всем остальным, в том числе ее ближним? Что, если не того человека упрятали за решетку почти на четверть века? Даже если это отвратительный и злой человек?

Я тру лоб ладонями. Клэй во всем сознался. Мне нужно пересмотреть прошлое и определить, где произошел системный сбой. Я купилась на его показания. Все мы поверили ему. Почему бы и нет? Криминалистическая экспертиза подтверждала это.

Я поднимаюсь на ноги и начинаю расхаживать по комнате. У Клэя не было возможности точно узнать, как умерла Лиина, если он только не был там и не сделал это своими руками.

Я хожу взад-вперед до тех пор, пока фраза из подкаста не вторгается в мои мысли. Хватаю телефон и нахожу нужный эпизод. Прокручиваю вперед и нажимаю кнопку воспроизведения.

Клэйтон: …Другая, логическая часть понимала, что мои желания были дурными и неправильными. Она побуждала меня обращаться к профессионалам, чтобы избавиться от нездоровых пристрастий. Но все было бесполезно.

Я снова ставлю на перемотку и слушаю.

Клэйтон: …Мне хотелось умереть. Но при этом я не хотел умирать, потому что это было бы слишком просто. Я… это та часть меня, которая обращалась за помощью.

Я громко ругаюсь и слушаю еще раз, для вящей уверенности. Потом откладываю телефон, роюсь в архивных папках и нахожу копию нашего допроса Клэя. Я внимательно читаю его.

Клэй ни разу не говорил нам, что обращался за помощью для избавления от нездоровых пристрастий.

Мое сердце так громко стучит в грудную клетку, что это отдается во всем теле. Если Клэй прошел профессиональную медицинскую терапию в Твин-Фоллс — крошечном городке, где в то время почти никто не занимался подобными вещами, — то это значит…

В этом деле много свободных концов, Рэйч.

Я снова читаю протокол допроса, и сцена оживает в моей памяти. Я снова ощущаю этот запах и напряжение в комнате. Вижу странное выражение на лице Клэя. Слышу его монотонный, бесстрастный монолог. Он говорил таким же тоном, когда перечитывал свое признание для Тринити, только его голос стал хриплым и скрипучим.

Я снова тянусь к телефону и нахожу другой фрагмент подкаста.

Тринити: Как вы смогли узнать все эти подробности, которые называете ложными, если не совершали убийства?

Клэйтон: Это… просто пришло ко мне. Прямо в голову. И я хотел это сказать. От начала до конца.

Я пишу на доске:

Кто лечил Клэйтона от пристрастия к детской порнографии?

Потом снова смотрю на часы. Возможно, если после стольких лет я найду Лэйси Пелли, она поговорит со мной. Она может рассказать, кто лечил Клэя в 1997 году.

Я сажусь перед ноутбуком и начинаю поиск в Google. Но мне попадаются лишь оцифрованные статьи из старых газет. Судя по ним, Лэйси Пелли вернулась в Террас со своим ребенком. Я нахожу заметку, где упоминаются имена родителей Лэйси: Джослин и Харрисон Уиллоуби. В одной из статей есть старая фотография, которая попала в общенациональные новости: Лэйси, несущая маленькую Джейни. Какой-то фотограф-папарацци сделал снимок, когда она поспешно выходила из автомобиля и направлялась в супермаркет, заслоняя лицо рукой. И тут мне приходит в голову другая мысль: как насчет Джейни? Где она сейчас? Знают ли Лэйси и Джейни об этом подкасте? Где Уиллоуби, родители Лэйси, и живы ли они? Знают ли они о подкасте Тринити Скотт? Если Джасвиндеру, Ганешу и Даршу так тяжело слышать этот подкаст, то каково приходится им?

Я беру телефон и звоню старому знакомому, который тоже когда-то служил в полиции. Он отвечает почти мгновенно.

— Джо Манчини, «Расследования и поиск пропавших без вести».

— Джо, это Рэйчел Харт… бывшая Рэйчел Уолкзек из полицейского участка Твин-Фоллс.

— Матерь божья, Рэйч! Сколько лет, сколько зим!

Мы обмениваемся шутливыми любезностями; потом я перехожу к причине моего звонка и рассказываю ему о подкасте.

— Мне хотелось бы воспользоваться твоими услугами, Джо. Я хочу найти Лэйси Пелли, поговорить с ней и, возможно, с ее дочерью Джейни. Я ничего не могу найти через интернет, но знаю, что у тебя есть доступ к хорошим поисковым инструментам. Мне нужен быстрый результат. И я полагаю, что они больше не пользуются фамилией Пелли.

Как я сама больше не пользуюсь фамилией Уолкзек.

— Ну да, понятно.

— В девичестве она была Уиллоуби; возможно, сейчас она вернула себе старую фамилию.

— Предоставь это мне. Я свяжусь с тобой, как только что-то получу. Если перемена фамилии была оформлена юридически, это не займет много времени.

Я отключаюсь и пробую еще раз позвонить Мэдди.

Она не берет трубку. Как и Даррен.

Я пожевываю ластик карандаша и задаюсь вопросом, слышали ли они третий эпизод подкаста. Гадаю о том, что Клэй собирается рассказать Тринити в следующий раз. Потом я слышу рев мотоцикла Грэйнджера, приближающегося по гравийной дороге; звук становится громче, когда он сворачивает на подъездную дорожку.

Через минуту он стучится в дверь моего кабинета и входит в комнату. Скаут поднимается с подстилки и виляет хвостом.

— Прошу прощения за прошлый вечер, Рэйч. — Грэйнджер приседает, чтобы обнять пса и почесать его за ухом. Потом он поднимает голову, видит мою доску с фотографиями и медленно встает. Подходит к доске и читает мои вопросы.

Его поза становится жесткой, словно окаменевшей. Он молчит, а я наблюдаю за ним. Потом он поворачивает голову и сталкивается с моим взглядом.

— Это был ты? — спрашиваю я.

— Что?

— Ты знаешь, что. Двадцать четыре года назад в городе не было другого человека с такими же профессиональными навыками. Это ты лечил Клэйтона Пелли от пристрастия к детской порнографии?

Суббота, 20 ноября. Наши дни

— Не могу поверить, — тихо говорю я, глядя на Грэйнджера. Я как будто вижу незнакомого человека. — Значит, Клэй встречался с тобой?

— Ты делаешь нелепые и поспешные выводы.

— Сколько профессионалов было в Твин-Фоллс 1997 года, которые лечили бы людей от болезненных пристрастий? Это был твой главный козырь: применение гипнотерапии для разрушения механизма извращенных побуждений. Ты вводил пациентов в гипнотический транс, чтобы «говорить с их подсознанием», и закреплял внушения, которые активировались пусковыми сигналами в сознательном состоянии.