Большое отличие от средневековья было в другом. Не было куч мусора рядом с городом. Никто не сливал рядом нечистоты, более того, почти не видно было крыс – даже если и шмыгнет одна-другая через дорогу, то быстро и осторожно.

Конечно, попахивало.

Но жить и дышать было возможно.

Потом уже Алаис узнала, что все нечистоты вывозят из города и сваливают в ямах-селитряницах. Земля в Сенаорите не слишком богатая, родит плохо, ухаживать за ней надо постоянно, так что приятное соединяется с полезным. И удобрения, и относительная чистота. Так делается еще со времени Королей и это считается правильным.

Короли…

Чем дальше, тем больше Алаис задумывалась об их правлении. С точки зрения средневекового жителя – ничего странного. Были, правили, великие и мудрые, что тут еще добавить? А вот Алаис, которая не воспринимала это, как очевидную истину, многое смущало.

Откуда такие знания?

Навыки?

Умения?

Так вот и поверишь в версию о пришельцах. Опять же, вырождение династии – пока могли, скрещивались между собой, а потом вымерли, когда генетические аномалии развились по максимуму. Это, вон, и в ее родном мире случалось – самостоятельное вымирание на основании слишком близкого скрещивания, см. династия Габсбургов. Без слез взглянуть нельзя было.

Хотя что это ей дает?

Да ничего. Разве что интересно поразмышлять на досуге, пока трясешься в чертовой карете, без чертовых рессор по не менее чертовым дорогам! Да и то, интереснее было готовиться к побегу и обдумывать различные планы.

Свое слово Таламир, кстати, сдержал. Купил Алаис гаролу. Вроде бы простенькую, из светлого дерева, без особых украшений – что еще можно найти по дороге в столицу? Но такую звучную!

Алаис тут же нарекла ее «Амати», по аналогии с известными скрипками, и теперь целыми днями перебирала струны, привыкая к непривычному для аристократки ощущению. Получалось пока не слишком хорошо, Таня когда-то обладала более развитыми и сильными пальцами, но для средневековой девчонки-то? Очень неплохо.

Мурку, что ли, сбацать?

От нечего делать в карете Алаис даже принялась переводить тексты песен с русского языка на сенаоритский. Получалось неплохо, где-то вставлялась пара слов, где-то заменялась, получалось хуже оригинала, но кто б тут его знал?

Интересно, если распространять песни в другом мире – это плагиат или нет? Или все же реклама? Она была бы за авторские права и отчисления, но как их передать из мира в мир? В море утопить?

Алаис грустно щипнула струны, и подумала, что никогда не знаешь, какое умение тебе пригодится.

* * *

Особняк Таламира ей понравился.

Сразу и бесповоротно. Средних размеров дом из желтоватого камня приятного теплого оттенка, поблескивал на солнышке красной черепичной крышей, разноцветными стеклами ставен, медными ручками дверей и переплетами. Палисадник перед домом радовал глаз свежими зелеными тонами. Интересно, кому этот дом принадлежал раньше?

Понятно же, что Таламир его не сам строил, скорее, ему пожаловали чье-то имущество, только чье?

Или…?

Алаис порылась в памяти. Ну да, был у Карнавонов дом в столице… это – он?

А спросить как-то и не комильфо. Как будет звучать вопрос: «монтьер, а чей особняк вы отжали? Мой – или кому-то еще не повезло?». К счастью, над дверями особняка обнаружился герб Карнавонов, и все вопросы сразу отпали. Судя по его состоянию и сглаженности ветром и временем, высекли его не вчера и не позавчера. Еще лет двести – и на камне ничего не останется. Значит, все-таки Карнавоны…

Внутри особняк был не хуже, чем снаружи. Таламир заметил, как оглядывается супруга, и тихо шепнул на ушко:

– Вы никогда…?

– Ни разу в жизни.

Действительно, Алаис не вывозили за пределы Карнавона. Никогда. Не хотели позориться. Вот Алита – та побывала в столице еще лет пять назад, а младшая дочь – что ей? Страшная, странная и вообще – таких надо стесняться.

– Полагаю, монтьер, наши покои уже готовы?

– Я написал слугам с дороги, – Таламир прищурился на выстроившихся в линеечку слуг так, что задрожали все, вне зависимости от пола и возраста.

– А слуги старые?

– Нет, Алаис. Пришлось нанять новых.

Тоже неплохо. Алаис посмотрела на мужа.

– Монтьер, представьте им меня? Как хозяйку дома, чтобы я могла заняться привычными делами – кухня, белье, приемы…

Таламир несколько секунд смотрел на жену непонимающим взглядом, Алаис едва зубами не скрипнула. Конечно, он все забыл. А может, и не знал никогда, откуда бы выходцу из низов разбираться в таких вещах?

– Ах да. Итак. Я – новый герцог Карнавон. Это моя супруга, ее светлость герцогиня Карнавон. Все домашние дела находятся в ее ведении. Если кто-то не будет слушаться – пеняйте на себя.

Вышло… своеобразно. Не совсем по правилам, но зато очень убедительно. Алаис нежно улыбнулась ряду слуг в черно-красных ливреях.

– Здравствуйте. Меня зовут Алаис Карнавон, а вы можете называть меня госпожа герцогиня или просто – ваша светлость. Сегодня мы отдыхаем с дороги. Распорядитесь, чтобы мужу и мне принесли в покои ванную. Вы не возражаете, монтьер?

Таламир поощрительно кивнул, мол, не возражаю. Действуйте, дорогая жена.

– Ужин накройте в малой гостиной, – откуда-то выскочило это название, – а завтра мы подробнее побеседуем со всеми, кто здесь работает. За лень и нерадивость я буду выгонять, но тем, кто хорошо выполняет свою работу, бояться нечего. Прошу остаться дворецкого и кухарку, остальные могут заняться своей работой.

Себе Алаис тоже поставила слабую троечку, но лиха беда начало?

С дворецким обговорили имеющихся слуг, гостей, размещение их в доме, личную прислугу герцога и герцогини, привычки и пожелания. Пока – краткий список, потом будет более полный.

Приемы?

Нет, вот этого Алаис устраивать не планировала. Примерно представляла, как это надо делать, но откровенно боялась не справиться. Одно дело – празднество в замке, на берегу, считай, для своих, другое – все эти великосветские расшаркивания. Хотя Таламир наверняка потребует…

Ладно!

Подумаем об этом потом!

И Алаис со стоном наслаждения завалилась в здоровущую ванну с горячей водой. Добавила ароматическое масло и долгое время сидела, просто откинув голову на бортик. Потом попросила служанку вымыть ей волосы, что та и осуществила. Ловкие пальцы касались кожи женщины, аккуратно массировали голову и Алаис откровенно наслаждалась жизнью. Расслабление. Покой и тишина.

Настроение слегка портили супруг, звучно моющийся в соседней комнате и мысли о тьере Эфроне, которого сгрузили в одну из маленьких комнат, как тюк с соломой. Всю дорогу он провел в седле, под строгим присмотром, но на стоянках они с Алаис все равно встречались взглядами. И такой незамутненной ненависти она давно ни в ком не видела. А за что?