Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я сожалею, — сказала она. — Прости меня.
— Тогда исправь свою ошибку.
— Как?
— Поработай со мной. Нам нужно многое сделать.
— Ты сказал Лейну, что завтра назовешь ему имя.
— Мне нужно было что-то сказать, чтобы он побыстрее оттуда убрался.
— Мы сумеем сделать это к завтрашнему дню?
— Почему бы и нет?
— С чего начнем?
— Понятия не имею.
Они начали дома у Лорен Полинг. Она жила в маленькой квартирке на Барроу-стрит, возле Западной 4-й улицы. Здание с куполообразными кирпичными потолками и стенами в два дюйма толщиной прежде было фабрикой. Стены были окрашены в желтый цвет, вызывающий ощущение покоя. Квартира состояла из спальни с альковом, но без окон, ванной, кухни и комнаты с диваном, стулом, телевизором и множеством книг. Пол устилали мягкие ковры приглушенных тонов, гармонировавшие с темным деревом мебели. Не вызывало сомнений, что здесь живет одинокая женщина. Все вокруг отражало вкусы одного человека. На стенах висело несколько фотографий детей, но Ричер сразу понял, что это племянники и племянницы.
Он уселся на диван, положил голову на подушку и посмотрел на кирпичный потолок. Ричер верил, что все можно переделать. Если один человек или группа людей что-то построили, то другой человек или группа людей смогут все разобрать. Это базовый принцип. Требовалось лишь умение сопереживать, думать и обладать воображением. Ему нравилось, когда сроки были ограниченными. Он радовался, когда требовалось решить сложную проблему, а время поджимало. И еще он испытывал удовольствие, работая вместе с человеком, думающим как он сам. Он погрузился в размышления, не испытывая ни малейших сомнений, что им с Полинг удастся к утру разгадать загадку.
Это ощущение длилось примерно тридцать минут.
Полинг приглушила свет, зажгла свечи и заказала ужин в индийском ресторане. Часы в голове у Ричера пробили девять тридцать. Небо за окном от цвета морской волны перешло к полной черноте, загорелись яркие огни города. Барроу-стрит оказалась тихой улицей, но такси, мчащиеся по Западной 4-й, часто гудели. Изредка доносился вой сирены «скорой помощи», направляющейся в сторону больницы Святого Винсента. Комната казалась частью города, но слегка удаленной от него. Немного изолированной, подобно убежищу.
— Сделаем это еще раз, — предложил Ричер.
— О чем ты?
— О мозговом штурме. Задавай мне вопросы.
— Хорошо. Так что же мы имеем?
— Блестящую операцию по отъему денег и парня, который не может говорить.
— А языки в Африке резать не принято.
— Однако деньги получены в Африке, ведь похититель потребовал ровно половину.
Наступила тишина, нарушаемая лишь ревом сирены — какая-то машина мчалась на юг по Седьмой авеню.
— Начнем с самого начала, — предложила Полинг. — Какой была первая фальшивая нота? Когда первый раз появилось несоответствие? Все, что угодно, пусть самое заурядное и случайное.
Ричер закрыл глаза, припоминая, и как будто снова ощутил в руке ребристый пластиковый стаканчик с кофе, еще не успевшим остыть. Он вспомнил, как Грегори идет по тротуару, внимательный и настороженный. Расспрашивает официанта — ветеран элитных войск — и направляется к его столику.
— Грегори спросил меня о машине, которую я мог видеть прошлой ночью, и я ответил, что она уехала до одиннадцати сорока пяти, а он заявил, что это произошло ближе к полуночи.
— Вы разошлись в оценке времени?
— Нет, мы даже не спорили. Мелочь, как ты и сказала.
— И что это может означать?
— Что кто-то из нас ошибся.
— Но ты не носишь часов, — заметила Полинг.
— Раньше носил. Но потом я их сломал. И выбросил.
— Значит, прав был Грегори.
— Дело в том, что я почти всегда знаю точное время.
— Не открывай глаза, хорошо?
— Ладно.
— Сколько сейчас времени?
— Девять тридцать шесть.
— Неплохо, — сказала Полинг. — Мои часы показывают девять тридцать восемь.
— Твои часы спешат.
— Ты это серьезно?
Ричер открыл глаза.
— Вполне.
Полинг встала, обошла кофейный столик, взяла пульт управления телевизором и включила канал погоды. В углу экрана высвечивалось точное время. Полинг снова посмотрела на свои часы.
— Ты прав, — признала она. — Мои часы спешат на две минуты.
Ричер ничего не ответил.
— Как ты это делаешь?
— Не знаю.
— Но прошло двадцать четыре часа с того момента, который интересовал Грегори. Насколько точным ты мог быть?
— Я не уверен.
— И что следует из того, что ты прав, а Грегори ошибался?
— Что-то следует, но я пока не знаю, — ответил Ричер.
— А что еще ты можешь вспомнить?
«В настоящий момент вероятнее смерть, чем жизнь», — сказал Грегори. Таким было следующее несоответствие. Ричер в очередной раз заглянул в стаканчик. На дне осталась какая-то отвратительная на вид жижа, к тому же едва теплая. Он поставил стаканчик на стол и сказал: «Ладно, поехали».
— Это связано с тем моментом, когда я садился в машину Грегори. Синий «БМВ». У меня возникла какая-то мысль. Не в тот момент, а позднее. Я что-то вспомнил.
— И ты не знаешь, что именно?
— Верно.
— А потом?
— Потом мы приехали в «Дакоту», и началась гонка.
«Фотография, — подумал Ричер. — Потом все было как-то связано с фотографией».
— Нам нужно сделать перерыв, — сказала Полинг. — Такие вещи нельзя форсировать.
— У тебя есть пиво в холодильнике?
— У меня есть белое вино. Хочешь бокал?
— Я веду себя как эгоист. Ты ничего не испортила пять лет назад. Ты все делала правильно. Мы должны потратить хотя бы минуту, чтобы это отпраздновать.
Какое-то мгновение Полинг сидела молча, а потом улыбнулась.
— Да, должны, — согласилась она. — Честно говоря, мне стало намного легче.
Ричер перешел вместе с ней на кухню. Полинг достала из холодильника бутылку вина, откупорила ее при помощи штопора и поставила два бокала на стойку. Ричер разлил вино. Они взяли бокалы и чокнулись.
— Жить хорошо — лучшей мести не существует, — сказал Ричер.
Они сделали по глотку и вернулись на диван. Теперь они сидели рядом.
— Ты ушла в отставку из-за Энни Лейн?