Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И сколько это получается? — спросил Ричер.
Молчание.
— Ты что, болел, когда проходили умножение?
— Это много денег.
«Ты все правильно понял, — подумал Ричер. — Это пятьсот тысяч. Полмиллиона. Здесь остается десять с половиной миллионов долларов, и десять с половиной миллионов увезены».
А раньше здесь был двадцать один миллион долларов.
Плата за Буркина-Фасо, капитал Лейна, который он не трогал пять лет. Но три дня назад ситуация изменилась.
Ковальски подошел к двери чулана с пачками денег в руках, которые он аккуратно разложил на две равные стопки, а одну пачку пристроил сверху. Затем он свернул наружную упаковку — получился удобный небольшой пакет в два раза меньше исходного.
— Похоже, ты болел в тот день, когда изучали числа? — осведомился Ричер.
Ковальски не ответил.
— А вот я не прогуливал, я посетил тот урок, — не унимался Ричер.
Молчание.
— Видишь ли, существуют четные числа и нечетные числа. Четные числа можно представить в виде двух столбиков равных размеров. А с нечетными так не получается. Одна пачка остается лишней.
Ковальски молчал.
— Пятьдесят — это четное число, — продолжал Ричер. — А вот сорок девять, к примеру, нечетное.
— И что с того?
— Так что вытащи из кармана десять тысяч, которые ты украл, и отдай мне.
Ковальски стоял неподвижно.
— Сделай выбор, — продолжал Ричер. — Если ты хочешь сохранить эти десять штук, тебе придется победить меня в кулачном бою. Если у тебя получится, ты захочешь взять еще — так ты и поступишь, а потом убежишь. И тогда ты останешься снаружи, а Лейн и его парни начнут трясти деревья и искать тебя. Ты хочешь, чтобы так было?
Ковальски продолжал молчать.
— Ты все равно не сможешь меня побить, — небрежно сказал Ричер.
— Ты думаешь?
— Даже Деми Мур сумела бы надрать тебе задницу.
— Я проходил подготовку.
— И к чему тебя готовили? Плавать? Ты видишь здесь воду?
Ковальски не ответил.
— Первый же удар решит дело, — посулил Ричер. — Так всегда бывает. На кого ты поставишь? На коротышку или на большого парня?
— Ты не хочешь, чтобы я стал твоим врагом, — заявил Ковальски.
— Но и друг такой мне не нужен, — сказал Ричер. — Проклятье, я бы не хотел отправиться с тобой в Африку. Я бы не хотел ползти к наблюдательному пункту, пока ты остаешься у меня за спиной. Я бы не хотел оглянуться и увидеть, как ты уезжаешь в сторону заката.
— Ты не знаешь, как это было.
— Я точно знаю, как все было. Ты оставил двух человек в передовом охранении, в трехстах ярдах от вашей позиции. Ты мерзок.
— Тебя там не было.
— Ты позор для формы, которую когда-то носил.
Ковальски молчал.
— Но тебе хорошо известно, с какой стороны намазан хлеб, — продолжал Ричер. — И ты не хочешь кусать руку, которая тебя кормит. Верно?
Ковальски долго стоял неподвижно, потом бросил на пол аккуратно сложенные деньги, засунул руку в задний карман и вытащил пачку стодолларовых купюр. Они были сложены вдвое. Он бросил пачку на пол рядом с остальными деньгами, и банкноты вновь стали напоминать цветок, раскрывший лепестки. Ричер положил пачку к остальным деньгам и водрузил пакет сверху запечатанных стопок. Погасил свет и закрыл дверь. Электронный замок щелкнул и захлопнулся. Раздался короткий гудок.
— Ну, ничего ведь плохого не произошло? — спросил Ковальски.
— Как скажешь, — ответил Ричер.
Он вернулся с Ковальски в гостиную, потом зашел на кухню и заглянул в офис. Оглядел компьютер. Папки с документами. У него промелькнула какая-то мысль. Несколько секунд Ричер стоял молча.
И тут ему в голову пришла неожиданная идея. Словно за шиворот упал кубик льда.
— Какие деревья они трясут? — спросил Ричер.
— Больницы, — ответил Ковальски. — Мы решили, что тот из них, кто вернулся, должен быть больным.
— Какие именно больницы?
— Понятия не имею, — ответил Ковальски. — Все подряд, наверное.
— В больницах им ничего не скажут.
— Ты так думаешь? А тебе известно, сколько получает медсестра?
Они немного помолчали.
— Я ухожу, — сказал Ричер. — А ты оставайся здесь.
Три минуты спустя Ричер уже набирал в телефоне-автомате номер Полинг.
Полинг взяла трубку на втором гудке. «Или на второй вибрации», — подумал Ричер. Она произнесла свое имя, и Ричер сразу спросил без дальнейших церемоний:
— У тебя есть машина?
— Нет, — ответила она.
— Тогда бери такси и отправляйся на квартиру Ди Марии. Лейн и его парни разошлись по больницам, ищут Найта или Хобарта. Они до сих пор не знают, кто из них вернулся домой. Однако это вопрос времени. Рано или поздно они окажутся в больнице Святого Винсента, получат подтверждение фамилии Хобарта и купят его адрес. Так что встретимся там. Необходимо перевезти их в другое место.
Ричер повесил трубку и поймал такси на Девятой авеню. Водитель знал свое дело, но движение было очень медленным. Когда они пересекли Бродвей, то поехали немного быстрее. Ричер откинулся на спинку сиденья, прислонив голову к окну. Он дышал медленно и глубоко. Нет смысла беспокоиться из-за того, что ты не в силах контролировать. А он не мог контролировать движение по Манхэттену. Движение по Манхэттену контролировали светофоры. От «Дакоты» до нынешнего жилища Хобарта их было около семидесяти.
Хадсон-стрит идет с юга на север, ниже Западной 14-й улицы, поэтому такси выехало на Бликер, а потом на Седьмую авеню и Варик. Затем водитель свернул направо, на Чарлтон. Ричер попросил остановиться посреди квартала и последнюю часть пути преодолел пешком. Рядом с домом Ди Марии стояли три машины. Ни одна из них не была дорогим седаном. Ричер посмотрел на юг и нажал на кнопку с надписью 4-L. Ему ответила Полинг, Ричер назвал свое имя, и дверь открылась.
На четвертом этаже дверь все еще болталась на сорванных петлях. Из-за нее доносились голоса Ди Марии и Полинг. Ричер вошел, и они замолчали. Обе молча смотрели на дверь за его спиной. Он понимал, о чем они думают. Дверь перестала быть защитой от внешнего мира. Ди Мария была все в том же одеянии, но Полинг переоделась в джинсы и майку и выглядела в них превосходно. Хобарт лежал на прежнем месте, опираясь спиной на диванные подушки. Он казался совсем больным. Однако глаза его горели от гнева.
— Лейн заявится сюда?
— Может быть, — ответил Ричер. — Нельзя отбрасывать такую вероятность.