— Что ты делаешь?

Марина на миг отключилась и теперь, придя в себя, видит Карлиньоса, который стянул пов-скаф.

— Я залезаю.

Он опускается в воду. «Ты устал, — думает она. — Ты великолепен, но ты выбился из сил. Ты двигаешься как старый краб». Судя по журналу операций Хетти, они провели на поверхности двадцать восемь часов. Пов-скафы рассчитаны на двадцать четыре. «Мы должны были погибнуть». Она плещет водой в лицо Карлиньосу. Он так устал, что почти не вздрагивает.

— Эй.

— Эй…

— У нас получилось?

— Суд Клавия признал заявку и выдал лицензию. Мы уже объявили тендеры на строительство.

Она поднимает сжатый кулак, превозмогая боль, и издает тихое болезненное «ура».

— Знаешь, возможно, нам и впрямь надо отпраздновать, — замечает Карлиньос. — Тут делают очень хорошую картофельную водку.

— Ты что-то там говорил про то, как дерьмово смотрится в справке о смерти формулировка «утонул»?

— Хуже, чем «раздавлена лунным кораблем ВТО»?

— Ах ты… — Она опять плещет в него водой. Он не уклоняется — не может или не хочет. «О боже мой ты такой очаровательный когда устал воняешь зарос и тебе больно и я бы с таким удовольствием с тобой потрахалась сейчас и ты прямо передо мною касаешься моих колен моих бедер моих ступней и если я на пару сантиметров сдвину руку вон туда, а ты сдвинешь свою на пару сантиметров вот сюда все случится, но я не стану потому что я развалина и ты развалина и ты по-прежнему мой босс и еще Дракон а Драконы всегда меня пугали но в большей степени потому что мы как близнецы в утробе свернулись рядом друг с другом в теплой воде и это был бы пренатальный инцест».

Она потихоньку перемещается ближе к нему, и они, превозмогая боль, удобно устраиваются рядышком, как два старика, кожа к коже, наслаждаясь ощущением другого тела возле себя. Юный Сунь с длинными руками и ногами — Марина не понимает, мальчик это или девочка, они все одинаково долговязые — пригибается, чтобы войти в низкую дверь и принести обоим «Голубую луну». Смех, поп-музыка, детские вопли, шум машинерии резонируют в туннелях, как в трубах огромного музыкального инструмента.

— За «Корта Элиу».

— За Море Змеи. Если я впрямь задремлю…

— Я прослежу за тобой, — обещает Карлиньос.

— А я за тобой.

Секс всегда начинается одинаково. Один бокал, запотевший от холода. Одна мера охлажденного джина. Три капли синего «кюрасао» из стеклянной пипетки. Никакой музыки. Музыка отвлекает Ариэль Корту от секса. Сегодня на ней изысканное платье в стиле балерина от «Раппи» с нижней юбкой, плоская соломенная шляпа и перчатки в стиле нью-лук от «Диор». На губах красная помада от «Ревлон», цвет «Огонь и лед», и она их поджимает, с легкой сосредоточенностью роняя капли кюрасао из пипетки одну за другой. Сегодня она использует джин из десяти растительных ингредиентов, который подарила Дилма Филмус. После того как последняя капля порождает рябь на поверхности бокала для мартини, Ариэль Корта сбрасывает платье. При лунной гравитации бюстгальтеров не носят, а другого белья она сторонится. Перчатки, шляпа, чулки с кружевным верхом и пояс, туфли с пятидюймовыми каблуками от Роже Вивье. Ариэль Корта поднимает бокал рукой, затянутой в перчатку, и делает глоток мартини.

Мальчики все расставили по местам. Подсказка Видьи Рао оказалась надежной. Короткий разговор Ариэль с Лукасом по зашифрованному частному каналу продемонстрировал три вещи. Рафа убедился, что у нее тоже есть власть. Мама убедилась, что Корта — действительно Пятый Дракон. Лукас убедился, что она всегда была Корта. «Мы хотим вас купить», — сказало Видья Рао. Не купили; заплатили за услуги. Взяли в аренду, не приобрели в собственность. Есть разница между спекулянтом и консультантом. Это триумф. Ариэль Корта пьет за саму себя, всех своих клиентов, контрагентов и приближенных. Еще глоток «Голубой луны». Бейжафлор показывает Ариэль ее саму через скрытые камеры. Ариэль принимает разные позы, чтобы как следует восхититься своим телом. Она великолепна. Великолепна.

Прежде чем раздеться, она выпаривает капсулу «соло». Химические сестры, наркодизайнеры высшего общества, печатают его на заказ для таких случаев. Шляпа отправляется на мягкую подставку, перчатки и чулки аккуратно и терпеливо сворачиваются. Ариэль входит в комнату для секса. Ее кожа, ее соски, ее губы, и вульва, и анус как будто искрятся от сексуального желания. Стены и пол мягкие, обитые искусственной кожей. Наряд ждет ее, разложенный в аккуратном порядке, изготовленный на заказ из белой искусственной кожи. Сначала сапоги: высокие, узкие и туго зашнурованные; они становятся еще туже, когда она затягивает шнуровку. Ариэль прохаживается по комнатке, позволяя бедрам тереться друг о друга, и шнурки приятно щекочут зад и вульву. Она опускается на колени, взволнованная тем, как задние части сапог и каблуки врезаются в ягодицы. Потом перчатки — до плеч, со шнуровкой; натянуть потуже. Она расправляет пальцы, заключенные в тугую белую кожу. Жесткий, высокий воротник. Ариэль ахает, когда затягиваются шнурки, и она теряет подвижность и свободу. В последнюю очередь — корсет. Это ритуал; выдохи, тщательно просчитанные моменты затягивания шнурков, пока она едва может дышать. Ее маленькие груди горды и дерзки.

В возрасте тринадцати лет Ариэль Корта испытала оргазм, надев пов-скаф. С той поры она такое не носила, но то, каким он был тугим, как неумолимо стягивал, лишая контроля над телом, навсегда определило ее сексуальные пристрастия. Ариэль Корта ни одной живой душе не рассказывала о том, как пов-скаф заставил ее кончить.

Кляп. Классический красный шар, в тон помаде на губах. Она затягивает его туго, еще туже. Это следствие тех случаев, когда она запихивала в рот половину простыни, чтобы приглушить звуки сказочно прекрасной мастурбации. Так пузырьки остаются в шампанском. Ариэль Корта вопит и умоляет с заткнутым кляпом ртом. Бейжафлор не подчиняется словесным командам, но фамильяр играл в эту игру много, много раз. Одевание закончено.

Ариэль мягко хлопает в ладоши. Включается тактильная обратная связь; она поглаживает груди и шипит в свой кляп от прикосновения густой мягкой шерсти. Обводит соски по кругу, вне себя от наслаждения. Тактильные ощущения перенастраиваются, и она взвизгивает от прикосновения щетины. Перчатки следуют случайной очередности: Ариэль стоит на коленях и истекает слюной в экстазе, прикасаясь к мягким и чувствительным складкам вульвы щетиной, которая превращается в виниловые шишки, а потом — жесткий абразив. Долгие медленные поглаживания правой рукой; левая изучает пространство обнаженной кожи между туго затянутыми деталями костюма. Она вот-вот взорвется; кровь и кость, плоть и жидкости удерживает от распада туго натянутый корсет. Теперь на каждой перчатке включаются разные тактильные ощущения. Ариэль на коленях, наклоняется назад, чтобы пальцы добрались до страстной маленькой вульвы. Острые каблуки врезаются в ее зад; она чувствует, как ягодицы распластываются по обитому кожей полу. Она сыплет благочестивыми ругательствами с заткнутым кляпом ртом. Бейжафлор показывает ее со стороны: ноги раздвинуты, пальцы внутри, лицо обращено вверх, глаза широко распахнуты. Щеки в потеках слюны, что просачивается из-под кляпа по обеим сторонам. Тактильные ощущения переключаются на покалывание: теперь пальцы Ариэль впервые приближаются к ее клитору. Она безудержно и радостно вопит в свой кляп. «Соло» наделило сверхчувствительностью клитор, соски и вульву, а также розовый бутон ануса. Каждое прикосновение — мука и дерзкое наслаждение. Ариэль Корта теперь невнятно мычит. Бейжафлор водит вокруг нее камерой, показывая крупным планом пальцы, глаза, плоть на бедрах, пережатую тугими сапогами.