– Молодец, Семка! – Михейко помахал рукой прятавшемуся средь ветвей Короедову. – Ловконько ты его, ага!

Уложив первого врага, Иван не успел перезарядить пищалицу, пришлось выхватывать саблю. Ловко уклонясь от летящей в висок дубины, атаман поразил людоеда в живот, безразлично глядя, как выползают, падают в траву сизые, в сгустках крови, кишки. Отстраненно подумал – как бы не поскользнуться – да приготовился отразить очередной натиск, не обращая никакого внимания на воюющего в траве менква. Даже не добил – некогда. Война, она только в рассказах да на картинках красиво выглядит, на самом же деле – вот, как здесь: вопли, боль, смрад, кишки эти вонючие да льющаяся рекой кровушка.

Да! Пора бы уже подать знак молодцам Штраубе!

Оглянувшись, атаман заливисто свистнул – под предводительством веселого немца выскочили из засады ватажники, тут же выстроились в каре, выставив вперед копья – любо-дорого посмотреть. Даже для пущего эффекта ударили в барабан – один-то он и был с собою прихвачен.

Увидев этакое чудо, зверолюди ненадолго опешили – что и нужно было подтянувшимся с реки лучникам Костьки Сиверова. Уж те-то не промахнулись, били точно в цель, с первым же залпом уложив с десяток врагов!

Однако менквы не успокаивались, видать, не хватало ума понять, что пора сматывать удочки, и чем быстрее, тем лучше. Видать, хотелось-таки отпробовать вкусного мозга!

Высокого – с Михейку – роста, широченный в плечах людоед – по всей видимости, вожак стаи, – распахнув пасть, в коей, без сомнений, целиком поместилась бы голова ребенка, что-то провыл – приказал. Остальные зверолюди, услыхав призыва своего вождя, завыли в ответ и, размахивая дубинами, бросились на казацкие копья!

Никто не прорвался – Штраубе вымуштровал свой отряд как надо! Каре так каре! И латная лошадь с рыцарем не пробьет, тем более какие-то дикари вонючие!

Наткнувшись на достойный отпор и с ходу потеряв пятерых, менквы обиженно завыли… Находившийся невдалеке вожак снова завопил… Людоеды полезли в драку…

– Ах ты, гадина! Ну, погоди малость…

Перезарядив пищаль, Иван устроил ее на развилке ветвей, тщательно выцеливая вожака, маячившего за четырьмя особо приближенными людоедами. Все четверо – молодцы, хоть куда – страшенные, грязные, с мускулами-камнями! Черт… прыгают, твари, целиться мешают…

Атаман свистнул:

– Костька! Давай-ко, со своими отвлеки!

– Сделаем!

По знаку Сиверова ватажники бросились в ложную атаку на вожака… и тут же отскочили… Не-ет! Не погнались за ними охранники, видать, вожака своего боялись они куда больше врагов!

А вот сверху вдруг прилетела стрела, а за ней сразу – другая, и двое людоедов, окружавших вождя, упали…

– Молодец, Маюни! Вовремя…

Иван тщательно прицелился…

Бабах!!!

Ствол аркебузы изрыгнул пламя и дым. Меткая пуля снесла вожаку менквов полголовы!

– Ну, вот, – атаман довольно потер руки. – Так-то лучше будет.

Лишенные своего злобного предводителя зверолюди быстро превратились в обычное стадо. Кто-то тут же сбежал, кто-то, чавкая, принялся жадно пожирать павших, о продолжении же боя не помышлял уже никто!

Казаки тоже не преследовали убежавших, лишь постреляли из луков пожирателей трупов – просто противно было смотреть.

Увы, эта лесная стычка не прошла для ватажников даром: трое казаков было убито и пятеро – ранено, из них один – тяжело: метко брошенный камень угодил в голову.

– Не жилец он, герр капитан, – пока казаки копали могилы, к Ивану подсел Штраубе. – Совсем-совсем не жилец. Доннерветтер!!!

Атаман повернул голову:

– Ты хочешь сказать…

– Да. Ты верно меня понял, мой капитан, – немец грустно улыбнулся. – Раз уж так случилось… Не оставлять же на съедение. А взять с собой – все равно рано или поздно умрет. Да и остальным – морока.

– Хорошо, – Иван прикрыл глаза. – Делай. Но…

– Не беспокойся, друг. Все, как надо, сделаю. Да будет пухом земля этому славному парню.

Пришлось копать четвертую могилу – раненный в голову ватажник скончался.

– Ну, слава богу, отмучился! – несколько цинично промолвил Афоня Спаси Господи.

Штраубе тихонько поддакнул:

– И нас не мучил. Добрая смерть.

У остальных, слава богу, раны оказались сравнительно легкими: кому-то по касательной угодили в голову, содрав кожу, кому-то хорошо прилетело камнем в бока или по конечностям. Идти же, однако, все могли, правда, Маюни настоял на том, чтоб промыть и перевязать раны.

– Костерок пусть разложат, да-а. Я пока трав наберу, я умею.

– Знаю, что умеешь, – Егоров махнул рукой. – Ладно, собирай. Только быстро.

На свежих могилах белели вырубленные из березок кресты. Поднялся ветер, раскачивая кроны деревьев и унося прочь тяжкий запах крови. Перекрестившись, атаман спустился к речке, глядя, как казаки споро связывают плоты.

– А хорошо, что бревна с собой взяли, – ухмылялся Михейко Ослоп. – Хоть и умаялись тащить, да все же – по реке-то плыть, не пешком шастать! Мило дело.

– Кто б спорил, Михей!

– Атамане, – из кустов с озабоченным видом выскочил оставленный «на развод костра» Короедов, поклонился. – Я на кострище старом вон что нашел. Таммо в углях… не до конца сгорело.

Иван вздрогнул, увидев на протянутой грязной ладони… обгоревший красный лоскуток. Шелковый!

– Молодец, Семка! Значит, все правильно. Верной дорогой идем. Славно! Вот только…

Егоров замолк, отпустив парня возиться с костром, сам же задумался, поглаживая шрам. Славно-то славно, да не все! Лоскутки приметные – это хорошо, а вот то, что кто-то их собрал да в костер бросил – плохо! Что же, получается – следы заметал? Зачем? Кому это надо? И – главное – от кого?

– Пойми, Михей, про то, что мы так быстро вернемся, в остроге не знали. Ждали к осени.

Подозвав здоровяка, атаман поделился с ним своими сомнениями – может, бугаинушко подскажет чего? Одна голова хорошо, а две – лучше. Или три – еще б и Ганса позвать… ладно, позже. Михейко же Ослоп был не только сильным, но еще и умным, правда, почему-то ума своего стеснялся и редко выказывал. Но Иван-то знал!

– А ежели не от нас они следы заметали? – бугаинушко почесал заросший затылок. – Может, от людоедов прятались? Те же тоже могли по лоскуткам найти, догадаться. Тупые-то они тупые, однако ж охотники все, как добычу ловчей проследить, соображают быстро!

– Может, и так… – согласно кивнул Егоров. – Другого-то все одно ничего не думается. Да. Так. Дальше внимательней надо смотреть.

– Ясно, – Михейко пригладил ручищей мокрые от пота волосы. – Однако, мыслю так. Не токмо лоскуты шелковые искать на пути надо. Иное тоже – что ели, пили, выбрасывали… кал даже!