А через час после совещания состоялась встреча президента и посла СССР в США А. Громыко. Протокол встречи не велся, и лишь позднее воспоминания близкого к президенту сенатора Генри Джексона позволили узнать правду.

Вызванного посла президент с ходу огорошил требованием немедленного вывода советских войск из Северного Ирана не позднее чем через сорок восемь часов. На ответ посла, что они будут выведены в соответствии с планами Советского правительства, Гарри Трумэн напомнил, что у США имеется могущественное оружие в виде атомной бомбы: «Мы не остановимся перед тем, чтобы сбросить ее на вас», — добавил он. В ответ ничуть не изменившийся в лице Андрей Андреевич ответил, что сообщит о полученном пожелании Правительству СССР и, прощаясь, заметил, что, по сообщению ТАСС, атомная бомба есть и у СССР.

Едва посол отъехал от Белого дома, как взбешенный Трумэн приказал немедленно вызвать к нему директора Центрального Разведывательного Управления Аллена Даллеса и начальника Разведывательного Управления МО генерала авиации Л. Кэррола. При этом он произнес что-то вроде: «Я им покажу Алису в Стране чудес…»

«Из документов Объединенного Комитета Начальников Штабов США, 1945 год:[19]

1. 19 сентября. „Основы для формулирования военной политики США“.

— […] мы должны сохранять подавляюще мощные вооруженные силы во время мира, которые должны быть в состоянии сделать неразумным для любой крупной агрессивной нации начать большую войну вопреки воле США. […] Наше правительство должно оказывать давление с целью быстрого разрешения спорного вопроса политическими средствами, в то же время осуществляя все приготовления для того, чтобы нанести первый удар. […]

2. 3 ноября. „Стратегическая уязвимость России для ограниченного воздушного нападения“.

— […] Отобрать приблизительно двадцать целей, пригодных для стратегической … бомбардировки в СССР и на контролируемых им территориях. […] … в настоящее время Советский Союз не располагает возможностью нанести аналогичные разрушения промышленности США. […] ОКНШ рекомендует начать воздушное нападение с применением обычного, атомного и химико-бактериологического оружия не только в случае явной угрозы красной агрессии, но и если создастся впечатление, что СССР в конце концов обретет потенциал либо для такого нападения, либо для отражения такого нападения […]».

1 июля 1947 года. Семипалатинский полигон

Стоящие в бетонном, специфичных обтекаемых форм, бункере офицеры рассматривали окружающую их степь в специальные, подготовленные для такого случая, стереотрубы. На объективах заметны были необычные насадки с откидными черными заслонками — бленкерами, в настоящее время поднятыми. Сидевший у телефона сержант в полевой форме внезапно встрепенулся и громко сообщил всем:

— Самолет над полигоном. Будет виден через две минуты. Направление — ориентир номер один.

Сергей Иванов развернул свою стереотрубу в указанном направлении и начал разглядывать небо. Через некоторое время он заметил серебристую точку, плывущую на высоте, среди редких облаков. Подкрутив верньер усиления, он увидел, что точка превратилась в маленький, словно игрушечный самолет с четырьмя моторами, медленно и неумолимо приближающийся к их убежищу. Неожиданно в уши ворвался громкий голос, почти крик сержанта: «Опустить бленкера!» и размеренный, повторяемый сержантом вслед за словами в трубке счет: «Десять, девять, восемь…»

Сергей схитрил, опустив защитный бленкер не сразу, а на счете «восемь», и успел заметить распустившееся в небе белое пятно парашюта. Затем опущенная защита превратила день в ночь, но не успели глаза адаптироваться к темноте, как ее разорвало сияние, обжигающее глаза даже сквозь темный, практически ничего не пропускающий светофильтр. Сергей, предусмотрительно сощуривший глаза, оторвался от стереотрубы и посмотрел на окружающих. Большинство из офицеров, не столь предусмотрительных или невнимательно слушавших инструктаж, оторвались от своих стереотруб и сейчас терли покрасневшие глаза. Кое-кто, включая маршала Конева, довольно громко выражал свое отношение к происшествию старым русским способом, с использованием ненормативной лексики. Спустя мгновение бункер здорово тряхнуло, словно при землетрясении, а в узкие бойницы ворвалась ослабленная расстоянием ударная волна, снеся несколько непрочно установленных стереотруб, разбрасывая бумаги и растрепав прически присутствующих. Буквально сразу удар повторился, пришла отраженная от земли часть ударной волны. Сергей только улыбнулся и снова прильнул к стереотрубе. Однако сквозь фильтр уже практически ничего не было видно, и он рискнул откинуть бленкер. Его примеру последовали сначала ближайшие к нему, а затем и все остальные офицеры.

Над равниной уже вырос огромный, сюрреалистический, невиданный в природе гигантский гриб, у макушки которого, ясно видимые в стереотрубу, то и дело сверкали молнии. Расположенные вокруг эпицентра остатки снесенных ударной волной зданий горели, сквозь клубящуюся пыль виднелись уничтоженные самолеты и разбитые орудия. Вверх вздымались столбы черного дыма от горящих складов с нефтепродуктами. Меньше всех пострадали танки и тяжелые бронетранспортеры, внешне многие из них выглядели полностью исправными, хотя на ближайших к эпицентру машинах даже издали можно было заметить сорванные навесные баки, отсутствие зенитных пулеметов, антенн и вообще любых прикрепленных снаружи предметов. Заметивший это генерал Сыч, представитель Главного Бронетанкового Управления, озабоченно нахмурился и записал что-то в блокнот.

— Как ваши впечатления, товарищ полковник? — незаметно подошедший сзади к Сергею Лаврентий Павлович, поправляя пенсне, внимательно смотрел на повернувшегося к нему Иванова. Сергей, невольно вытянувшись, ответил: — Все как положено, товарищ Берия. — Расслышавшие этот разговор соседи с удивлением посмотрели на этого, ранее не замечаемого ими среди присутствующих, полковника в танковой форме с васильковыми петлицами. Увидевший это Иванов нахмурился. Берия, заметив реакцию Сергея, обернулся и строго взглянул на окружающих. Офицеры сделали вид, что ничего интересного не произошло, поспешно отворачиваясь или разглядывая голые стены и пол бункера.

Отвернувшись, Берия еще раз поправил пенсне и приказным тоном предложил Сергею следовать за ним. В соседней комнате за столом сидел Мельниченко и что-то сосредоточенно писал. Увидев входящих, он начал приподниматься, но, остановленный жестом Берии, снова присел и продолжил работу.

— Товарищ Мельниченко тоже считает, что взрыв прошел, как вы сказали — как положено. Значит, будем считать, что все получилось. Сейчас заполните свои отчеты и собирайтесь, поедем в Москву. Товарищ Сталин ждет наших личных докладов, — сказал Лаврентий Павлович.

— Товарищ Берия, а посмотреть на местности? — немного нахально спросил Сергей.

— А зачем вам смотреть? Рисковать получением дозы радиоактивности запрещаю, — голос заместителя председателя Совета Министров, начальника управления «Ф» при правительстве Советского Союза, председателя Научно-технического комитета построжел, — посмотрите съемку.