Они вдвоем сидят в гостиной, пьют пиво, и в этот момент у них завязывается дружба, которая изменит все.

– Уже ни к чему называть меня Гусеницей. Мы же друзья. Можешь называть меня Нил.

Глава 38

Это Сэм. Мы в каб. дир. шесть заложников вроде один умирает все голодные. Три чел. с пистолетами шляпник – злой и жестокий альма – мать которая ищет детей гусеница – разоблачает клику раньше убивал. Не смогу ответить

– Сообщение выглядит так, как будто она писала его в большой спешке, – заметил Уилл.

– Угу, – хрипло отозвалась Эбби. У нее пересохло в горле, и она сделала глоток воды, но это не помогло. Когда дочь оказалась в опасности, ее организм, похоже, потерял способность усваивать воду.

Они уже опять сидели в фургоне переговорщиков перед школой. Помчались обратно, как только получили сообщение, Карвер вдавливал педаль газа в пол, а Эбби разговаривала по телефону – то с Уиллом, то с Тамми. И теперь, когда они оказались здесь, Эбби не собиралась оставаться в стороне.

– Мы предполагаем, что ей как-то удалось уединиться с чьим-то телефоном на пару минут, – сказал Карвер. – «Не могу ответить», вероятно, означает, что она не сможет ответить на звонок.

– Вы пробовали перезвонить или отправить сообщение в ответ?

– Нет, – быстро ответила Эбби. – Если телефон по-прежнему при ней, мы не хотим подвергать ее опасности.

– Этот номер зарегистрирован на Карлоса Рамиреса, – сказала Тамми. – Существует большой риск того, что кто-то еще позвонит по этому номеру.

– Я надеюсь, что Сэм отключила телефон, – сказала Эбби, после чего осушила свой стакан, попытавшись скрыть дрожь в руке, но, судя по короткому взгляду Уилла, он это заметил.

– Ее сообщение подтверждает многое из того, что мы уже знаем, – продолжал Уилл. – Предположительно, Рамирес – это тот заложник, который находится в критическом состоянии.

– Похоже, Шляпник – самый неуравновешенный из этой троицы, – сказал Карвер. – Так что держите в голове: даже если вы уговорите Гусеницу пойти вам навстречу, Шляпник может не согласиться.

– Сэм сказала, что Гусенице уже приходилось убивать, – заметила Эбби. – Это может означать, что он даже еще более опасен. Если он думает, что в конечном итоге проведет остаток жизни в тюрьме, то вряд ли сдастся.

– В данный момент он определенно не намерен идти нам навстречу, – сказал Уилл. – У меня было уже семь телефонных разговоров с ним. Совсем коротеньких – он каждый раз не давал мне договорить. И ни разу не проявил ни малейшего интереса к моим попыткам предложить ему помощь. Отказывался обсуждать любые темы, помимо нашего прогресса в сборе улик, касающихся сотрудничества полиции Нью-Йорка с этой кликой.

– Тамми, что у тебя на него есть? – спросила Эбби. От этих двух слов – «приходилось убивать» – внутри у нее все сжалось. Кого же Нил уже успел убить?

Тамми пролистала стопку страниц.

– С того момента, как вы назвали мне по телефону его имя – Нил Уайятт, – мне удалось кое-что разузнать о нем. В социальных сетях он присутствует чисто номинально – я нашла лишь давно не поддерживаемый профиль на «Фейсбуке», да и тот закрытый. Он женат, супруга – некая Джеки Уайятт, тоже вроде как не особая любительница соцсетей. Живут они в Монтичелло. Сейчас я работаю над получением биллинговой информации по их телефонным номерам.

– Кто-нибудь уже говорил с этой Джеки?

– Она не отвечает на звонки. Местный полицейский заезжал к ним домой, но там никого не оказалось. Их машина исчезла. Соседка сказала, что Джеки несколько раз в неделю совершает утренние пробежки, но она уже по меньшей мере месяц ее не видела.

– Ордер на обыск? – спросил Уилл.

– Занимаемся этим.

Эбби взглянула на белую доску. Тамми уже прилепила к ней скотчем наброски портретов трех вооруженных Стражей, сделанные полицейским художником по описаниям свидетелей. Под рисованным портретом Нила висела его фотография, сделанная с улицы сквозь щель в окне – искалеченный нос придавал его лицу неприятный и отталкивающий вид.

– Что еще у нас на него есть?

– Я прочитала достаточно много его постов на форуме Стражей, – сказала Тамми. – Начинал он довольно скромно – большинство его ранних публикаций ограничивались лишь одной-двумя фразами, обычно с целью подкрепить теорию какого-нибудь другого участника, не предлагая особого дополнительного вклада. Через несколько месяцев Нил стал там более влиятельной фигурой – начал и сам выдвигать свои собственные теории, которые он обычно подкрепляет большим количеством ссылок, что нравится людям. Из-за этого его утверждения больше походят на факты, чем на, гм…

– Бред сумасшедшего? – подсказал Карвер.

– Да. Хотя эта публика так свои писания не воспринимает. Но его теории, как правило, считаются там наиболее обоснованными. Гусеница явно популярен на форуме. Он также довольно обаятелен и обладает хорошим чувством юмора, причем не видит ничего зазорного в том, чтобы посмеяться и над самим собой. Постил много мемов. Но за последние два месяца его посты заметно изменились. Больше никаких мемов, никаких шуточек. Он стал гораздо более критически относиться к теориям других участников, а его собственные посты стали гораздо более радикальными.

– Мы говорим о людях, которые думают, что некоторые из наших политиков управляются дистанционными мозговыми волнами, – заметил Карвер. – Так что определи, что значит «более радикальными».

– Его теории стали гораздо более конкретными, он стал в буквальном смысле тыкать пальцем в тех или иных людей и выступать за решительные действия. Дело больше не только в том, чтобы просто выяснить, что затевает Круг. Речь идет о том, каким образом Стражи могут противостоять этому.

Эбби кивнула. Она уже видела многое из того, что описывала Тамми, во время своей собственной вылазки на форум.

– И как остальные участники реагируют на такие его призывы?

– Большинство из этих людей на самом деле не хотят ввязываться во что-то рискованное. Довольствуются разговорами. Всегда находится кто-то, кто подстрекает к массовым протестам, но обычно дальше этого дело не заходит. Хотя есть горстка участников, которые полностью поддерживают подобные взгляды. Чаще всего на стороне Гусеницы выступают люди с никами Шляпник, Красная Королева, Соня и Бармаглот.

– Красная Королева – это Альма, – сказала Эбби. – Соня – это мальчишка-подросток по имени Деннис. Мы только что пообщались с ним, и он готов сотрудничать с нами – может даже приехать сюда и поговорить с этой публикой по телефону, если мы решим, что это чем-то поможет. Бармаглот – бывший аспирант-психолог, который проводил какое-то исследование в рядах Стражей. И он регулярно встречается с Нилом. Хотя мы не знаем, где он сейчас находится.