Ларин не оборачивался. Он ждал последнюю машину кортежа. Он должен был запереть кортеж в ловушке. Но явление группы захвата ломало его планы. Взрывать или не взрывать? Сейчас он думал только о себе. Взрывать или не взрывать?

— Руки, сука! — завопил, задыхаясь от злобы, первый ворвавшийся в комнату жлоб. — Пристрелю, сука! Руки!

Ларин приподнял руки, не выпуская пульт и не снимая палец с кнопки. Он знал, что стрелять не будут. Вернее, будут только в крайнем случае. Они ведь не знают, есть ли в квартире взрывчатка? Не знают, не обвешан ли он динамитом? Не знают, не стоят ли они уже одной ногой в могиле. И потому не будут торопиться влезать туда другой ногой. Они будут орать на него и при этом бояться. Они будут ждать, пока он сам им не сдастся, потому что хотят жить сами и хотят заполучить живым его. Но если не подпереть кортеж сзади, у него будет возможность вырваться, и вся операция полетит к чертям…

Головная машина конечно же не смогла перелететь образовавшуюся от взрыва трехметровую траншею — трамплина перед ней не было. Протараненная большими и малыми осколками, ломая оси и вспарывая днище о перепаханный асфальт, она зарылась носом, ударилась в противоположный край траншеи, перевернулась через капот…

И — взрыв.

Баки, заполненные под завязку, рванули так, что автомобиль выбросило из воронки, несколько раз перевернуло в воздухе и обрушило вниз, разметав новые волны искр и осколков.

Сжигая колодки и прочерчивая на асфальте жирные резиновые следы, боролись со скоростью второй и третий автомобили. Им не хватало буквально нескольких метров. Если бы только дорога впереди была чистой!.. Но тогда и тормозить не было бы нужды. Трехметровую дыру на полной скорости перелетают не только в кино. Получилось бы! Перелетели бы! Если бы только дорога была не разрушена, не разворочена…

— На пол, сука! Брось пульт! Руки вперед и — на пол! Быстро!

Он, пожалуй, готов был отдать им пульт. Он подумал, что это ему зачтется. Видно, сторону баррикад все-таки придется менять. А раз так, лучше предстать перед новыми работодателями с положительным багажом.

Он медленно отвернулся от окна, не выпуская пульт.

В проеме двери нервничали два спецназовца с короткими автоматами наперевес. Остальные толпились за их спинами. Их отделяло от Ларина каких-то жалких три шага, и они не знали, не подорвет ли он себя и их вместе с собой.

Он снял палец с кнопки и потянулся им к флажку предохранителя. Стоявшие в дверях хорошо видели это движение, они поняли его правильно. Но эмвэдэшный снайпер, засевший в доме напротив и имевший приказ стрелять в критической ситуации, ничего не понял. И он выстрелил.

Пуля прошила Ларину плечо. И чисто рефлекторным движением, роняя мгновенно утратившей чувствительность рукой пульт и пытаясь его удержать, он нажал спуск.

Под окнами грохнул взрыв.

— Это ошибка! — закричал Ларин, падая на пол. — Этого не должно быть…

Лимузин, замедляя ход, прошел мимо бутика «Мар-тинель», и вслед ему рвануло на стоянке. Рвануло совсем слабо. Загоревшийся от взрыва джип так и остался стоять, где стоял, и замыкающий автомобиль кортежа, который должно было отсечь взрывом, миновал контрольную точку беспрепятственно.

Ларина скрутили и, заломив руки за спину, поволокли из квартиры. Почему-то ему стало смешно и одновременно горько. Спецы хреновы, обыскали карманы, но не нашли самого главного. Трясясь в руках своих захватчиков, задыхаясь от боли в плече, он повторял про себя пароль, сжимал зубы и не мог решиться: выкрикнуть его вслух? Он представлял себе лица этих накачанных ублюдков: как они вытянутся от удивления, когда он рванет прямо у них в руках. Какой пистон вставит им в зад начальство за то, что потеряли, не сберегли такого ценного преступника и свидетеля? Если тебя возьмут, не проси пощады, не выдавай страх, высоко держи голову, так учит Аллах, и так наставлял Ларина Свенсон. Трусости не прощают ни враги, ни друзья. И предательства не прощают. Смейся в лицо неверному и помни, что все равно каждого из нас рано или поздно ждет смерть. Но для мужчины нет более ужасной смерти, чем смерть в трусости. Умирать надо гордо.

Только надо ли умирать?

Вернее, надо ли умирать прямо сейчас?

Кому это, блин, надо?!

Машина остановилась. Вокруг стоял невообразимый гул. Даже сквозь пуленепробиваемый и оттого отлично поглощающий шум корпус лимузина Шляпников слышал грохот, крики и выстрелы. Он поднялся с пола, выглянул в окно. На ближайшем к нему тротуаре царила настоящая паника, метались какие-то люди, несколько тел лежало прямо на земле — живые? раненые?… Горел ресторан — и там наверняка были жертвы. Сзади остановился замыкающий автомобиль, из него выскакивали охранники и бежали к лимузину. С обеих сторон улицы торопились поджарые парни в штатском с оружием наперевес. Вокруг лимузина образовывалось живое кольцо.

Денис с пистолетом в руке пытался пробиться через толпу. Прямо на него сплошной стеной бежали люди. Застывшие белые лица, перекошенные криком рты. Они не расступались перед ним. Они только что спаслись от взрыва, им начхать было на его пистолет. Каждый метр ему приходилось преодолевать бесконечно долго. Он лоб в лоб столкнулся с женщиной. Она бежала с ребенком на руках, ребенком, закутанным в смятую куртку, куртка была черной от крови. Тут же здоровенный мужик — ревел в голос, размазывал по щекам слезы. Подпрыгивала на месте совсем молоденькая девчушка: «Я — врач! Я — врач! Кому нужна помощь?» А раненые бежали мимо, даже не замечая ее. Молодой парень истошно вопил: «Лена! Где ты, Лена?!»

Раненых было немного, гораздо больше просто до смерти перепуганных людей. И сколько их, перепуганных, будет еще затоптано другими перепуганными! Ведь толпа не редела, наполняясь любопытными, которые сами ничего не видели, но очень бы хотели узнать, что случилось.

Наконец удалось пробиться на относительно свободную от людей проезжую часть. Шляпниковский лимузин уже остановился, со всех сторон к нему торопились фээсбэшники. И Денис рванул так, как не бегал с ранней юности, побил все личные и не только личные рекорды. Он не мог опоздать. После всего, что случилось, он должен был своим телом закрыть Шляпникова от пули снайпера.

Вокруг лимузина суетились охранники. Они пытались открыть двери, но у них ничего не получалось, очевидно, водитель включил блокировку.

Подбежавший Денис взял командование на себя, разогнал бесполезно толпящихся телохранителей и приказал взломать все двери, багажник и верхний люк. Остальным рассредоточиться и контролировать малый и большой периметры. Обеспечить проезд тяжелой техники и тягачей для эвакуации…

Взломали заднюю дверь. Обессиленный Шляпников вывалился на руки своих охранников.

— Герман Васильевич! — Денис помог ему встать. Профессионально ощупал всего с ног до головы, с облегчением вздохнул — цел. Но все же крикнул в спины сомкнувшимся вокруг них охранникам: — Врача быстро! — Лихорадочно выхватил из заднего кармана брюк белоснежный носовой платок, протянул Шляпникову — стереть кровь.