Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но убийца…
– Притих на полтора десятка лет. И насколько я понял, о нем заговорили лишь потому, что после бури вскрылось кладбище. Так что можно предположить, что ему хватит ума опять притихнуть.
Хватит. Это да… и все равно.
– Я тут при чем?
– Ты хорошо знаешь Ника. Лучше, чем кто бы то ни было. И ты полностью ему предана. А потому если вдруг ты заговоришь о его причастности, то сомнений не останется.
– Я не заговорю. – Стало горько во рту. Оллгрим и вправду думает?..
– Я рад, если так, но порой… кто-то считает, что ты зла на него. Из-за Зои. Что ты ревнуешь.
Ревную. Отрицать не стану. И да, на свадьбу его я не пошла, напилась до полного отупения. А на следующий день слушала Вихо и злилась. На Ника. На него. На себя саму.
Но неужели этого и вправду хватит, чтобы обвинить… в таком?
– И что ты была бы рада отомстить.
– Нет.
– Я знаю. Я изучил тебя, Уна. Дерри хорошо разбирался в людях. И мне тоже его не хватает. Он бы знал, что делать. Так вот, тебя вполне могут разыграть втемную. Подкинуть что-то, о чем ты не сможешь молчать. Или поставить в ситуацию… не знаю какую, знаю, что искушение будет велико. А ты, уж прости, никогда не была сильна в подковерных играх.
– Мать Зои его ненавидит.
– Знаю.
– И если Ника не станет, то… Зои ведь вполне в своем уме и может быть наследницей. Если по закону. А ее матушка опекуном. Так?
– Если завещания нет. А оно, как понимаю, есть.
– Ты об этом знаешь. А они?
Вот тут он развел руками. Да… рассказал ли Ник о завещании? О том, что оно вообще имеется, не говоря уже о содержании? Сомневаюсь. Я вот не знала.
И миссис Фильчер может не знать.
– Слухи уже идут, Уна. В городе шепчутся, что та девушка, которую утром нашли, что ее когда-то видели с Ником. А потом она исчезла. И о том, что его отец был неплохим охотником, а значит, и сына научил бы. И что убийства эти, пятнадцать лет назад, начались после его возвращения…
Дрянь дело.
А драконы почти улетели. Я же подумала, что, возможно, матушка была права. И мне стоит уехать. На время. Пока и вправду мне не подбросили чего-нибудь этакого…
К примеру, голову Билли.
Глава 22
Только оказавшись в вертолете, Милдред успокоилась. Ее до последнего не отпускал страх, что ее оставят.
Шеф смотрел исподлобья. И говорил не с ней, с Лукой, его признав за старшего. Пускай. Вопросы старшинства Милдред волновали постольку-поскольку. Да и чего еще ждать от мужчин?
Но…
– Местный отдел отправил своих спецов, – шеф потянул себя за галстук, не то ослабляя его петлю, не то, наоборот, затягивая ее туже. – Полагаю, это выступление означает, что наш интерес не остался без внимания.
В кабинете пахло сердечными каплями.
Не только ими, но этот знакомый до боли запах, скрытый среди других, нашептывал Милдред, что вовсе не так уж он могуч и незыблем, мистер Боумен.
А если вдруг приступ?
Кто придет на смену? Поставят ли кого из заместителей, которые тихо ненавидят друг друга и явно – Милдред? Кто бы ни был, он найдет причину для перевода. Нацбезопасность будет, конечно, рада…
– Жертву опознали?
– Пока проводят по базе, но это дело небыстрое. Пока тело законсервировали. К вечеру будет у нас. Результаты передам… телефонная связь там имеется, что уже хорошо.
Он выбрался из-за стола, прошелся, странно подволакивая левую ногу.
Ему бы к врачу, а лучше в отпуск, но не позволит себе. И Милдред промолчит. Не потому, что боится обратить на себя высочайший гнев, а из трусливого опасения, что он прислушается.
Обратится.
Услышит про опасное состояние здоровья. И уйдет в этот самый отпуск, оставив дела на… Она прикусила губу.
Совесть?
Совесть послушно молчала. Милдред должна поехать. И поедет, даже если это будет грозить ей увольнением. Увольнение она как-нибудь переживет, главное, оказаться в этом крохотном городке, в котором обретался Чучельник.
Найти ублюдка.
И убить. Она улыбнулась этой своей мысли, почувствовав себя почти счастливой.
– И не лезь на рожон, – палец мистера Боумена уперся в живот. – Слышишь?
Милдред кивнула.
Не полезет. Она не собирается умирать. Она хочет убить. А это совсем, совсем другое…
– Идите… и постарайтесь, чтобы он снова не исчез.
Не исчезнет.
Не будет у него возможности. Милдред позаботится. В ее саквояже нашлось место не только белью и сменной одежде, но и темному футляру, в котором спряталась тройка шприцев, пара флаконов обезболивающего – что поделаешь, прошлое оставило след не только на душе, и еще одна ампула.
Револьвер, впрочем, она тоже захватила. На всякий случай.
И все равно волнение не отступало. Ни во время коротких сборов, – пусть саквояж ждал своего часа давно и всего-то нужно было закрыть его. Ни по дороге. Ни даже на вертолетной площадке, где уже гудела, ворчала огромная, неуклюжая с виду машина.
Лука стоял рядом.
Руки сцепил на груди, глядит недовольно. И это недовольство заставляет Милдред смущенно улыбаться, искать оправдания своему присутствию и на этом поле, и в Бюро вообще. Впрочем, она тотчас одергивает себя, напоминая, что не с ней в такие игры играть.
Кивок. Вежливая улыбка.
Рука, которая становится опорой. И холодный ветер по шее. Удар его почти опрокидывает, но Лука успевает подхватить ее.
– В Слоутоне пересядем на самолет, – он почти кричит на ухо. – А там от Тампески на машине.
Пускай.
Милдред готова. Она почти дрожит от возбуждения, и не близость Луки тому причиной, хотя… мужчины порой полезны. И нужны. И она в достаточной мере взрослая, чтобы отдавать отчет в собственном интересе к этому конкретному мужчине.
Но… Нет.
Именно он не потерпит тех, привычных для Милдред, отношений, которые и существуют-то день-другой, неделю от силы. Он пожелает большего, чем просто секс. И несказанно осложнит и без того непростую ее жизнь. Так что… помощь она примет, но и только.
Подъем запомнился плохо. И короткий перелет. Пересадка.
Аэропорт, расчерченный темными полосами взлетных путей. Тяжелые туши самолетов, что двигались по этим путям, словно бусины по нитям. Дождь. Мир, ставший вдруг зыбким. И единственным реальным существом в нем – Лука, который следовал за Милдред,
