По характеру Фердинанд был чрезвычайно мягок (что принесло ему прозвище «Добрый»), любезен и доверчив. О нем ходило множество анекдотов, как издевательских, так и подчеркивавших его добродушие, а иногда совмещавших то и другое. Вот один из них. Как-то, отправившись на прогулку, Фердинанд увидел уличного попрошайку, притворявшегося слепым. «Быть слепым — как это ужасно!» — воскликнул принц, подавая ему золотой. «Ах, ваше высочество, ведь я еще и глухой», — сообразив, кто перед ним, сказал хитрый нищий. «Боже мой, еще и глухой! Какая трагедия!» — закричал Фердинанд и тут же одарил попрошайку еще одним золотым.

В конце 20-х гг., когда здоровье императора Франца заметно ухудшилось, при дворе стали обсуждать возможность передачи власти в обход Фердинанда его младшему брату Францу Карлу. Последний, впрочем, тоже не отличался высоким интеллектом, и рокировка на троне, по сути дела, ничего не решила бы. Кроме того, с 1824 г. Франц Карл был женат на Софии, дочери баварского короля Максимилиана, умной и честолюбивой женщине, к которой в случае провозглашения ее мужа императором могла перейти реальная власть. Это не соответствовало интересам Меттерниха, и он стал главным сторонником Фердинанда. По мнению канцлера, отступление от традиционного порядка престолонаследия явилось бы нарушением легитимистских принципов и уронило бы престиж династии. Стареющий Франц I внял доводам Меттерниха; с 1829 г. наследник престола стал регулярно (пусть и чисто формально) участвовать в заседаниях Государственного совета, а два года спустя женился на сардинской принцессе Марии Анне Каролине. Брак этот был бездетным; как говорили при дворе, супруга всю жизнь оставалась для Фердинанда скорее сиделкой, чем женой.

После смерти императора Франца никаких попыток отстранить Фердинанда I от власти никем не предпринималось. Это противоречило бы габсбургским правилам, согласно которым глава семьи, каков бы он ни был, пользовался непререкаемым авторитетом. В 1839 г., когда стало очевидно, что детей у императорской четы не будет, был издан статут об августейшей фамилии, в котором устанавливался порядок наследования трона: после Фердинанда императором должен был стать Франц Карл, а за ним — старший сын последнего Франц Иосиф, родившийся 18 августа 1830 г.

Франц Иосиф в значительной степени был продуктом эпохи бидермайера: он обожал порядок и дисциплину, не отличался большими интеллектуальными запросами и утонченным вкусом, зато обладал сильно развитым чувством долга и ответственности. С детства будущий император привык к упорному рутинному труду. В день своего 15-летия он писал в дневнике: «Пятнадцать лет — и все меньше времени для того, чтобы закончить образование! Я должен действительно очень стараться...» И он старался — вначале грызя гранит науки, а затем,

после своего столь раннего вступления на престол в 1848 г., отдавая государственным делам по 12—15 часов в день. При этом Франц Иосиф ни в малейшей степени не был затронут либеральными веяниями, от которых его старательно оберегали родственники и воспитатели. Он вырос убежденным абсолютистом, и образцом государя ему служил его дед Франц I. Лишь горькие поражения и настоятельная необходимость заставили Франца Иосифа впоследствии пойти на серьезные преобразования политической системы и административного механизма монархии. Впрочем, речь об этом впереди. Пока же юный эрцгерцог учился, с увлечением участвовал в военных парадах, ездил на охоту и слушал наставления матери, умной и властной эрцгерцогини Софии.

Это была, несомненно, одна из самых выдающихся женщин в истории габсбургской династии. Выйдя замуж за полную посредственность, эрцгерцога Франца Карла, она не только приспособилась к нравам и обычаям венского двора, но и со временем стала главной защитницей интересов своего мужа и сыновей (вслед за Францем Иосифом в 1832 г. родился будущий мексиканский император Максимилиан, а позднее — эрцгерцоги Карл Людвиг и Людвиг Виктор). Дружба Софии с герцогом Райхштадтским скрасила несчастному сыну Наполеона последние годы его короткой жизни, но вызвала волну грязных и, скорее всего, беспочвенных слухов по поводу происхождения второго сына эрцгерцогини. София поначалу была на ножах с Меттернихом, который разрушил комбинацию с передачей власти Францу Карлу в обход Фердинанда, однако затем, поняв, что канцлер — главная опора габсбургского трона, наладила с ним контакты. Чувство долга, столь сильное у Франца Иосифа, несомненно, передалось ему от матери, для которой интересы семьи и династии всегда были выше личных склонностей и пристрастий. Став императором, Франц Иосиф по-прежнему прислушивался к советам Софии и, находясь за пределами Вены, вел с ней оживленную переписку. Смерть эрцгерцогини в 1872 г. была для него тяжелым ударом.

Мирная и в целом благополучная жизнь августейшего бидермайеровского семейства имела свою обратную сторону: эти

Габсбурги не очень хорошо знали страну, которой правили, и слабо понимали проблемы народов монархии. До Фердинанда еще в бытность наследником престола несколько раз доходили письма подданных, отчаянно просивших его о помощи. Находясь в 1806 г. в словацком Кошице, юный принц постарался помочь семьям некоторых солдат и офицеров., оказавшимся в бедственном положении. Новым напоминанием о неблагополучии многих австрийских подданных стало покушение на Фердинанда в 1832 г., когда наследника попытался застрелить некий капитан, прошение которого о пенсии не было удовлетворено должным образом.

Впрочем, благотворительностью забота Фердинанда о народе и ограничилась: он был просто не в состоянии понять всю глубину социальных противоречий в монархии и тем более предложить план их разрешения. Точно так же обстояло дело и с другими членами императорской семьи, знакомство которых с ситуацией в государстве сводилось к впечатлениям, вынесенным из «парадных» поездок, вроде визита юных эрцгерцогов Франца Иосифа, Максимилиана и Карла Людвига на север Италии в 1845 г. Между тем именно в 30-е — 40-е гг. в Австрии понемногу накапливалась та критическая масса недовольства, которая весной 1848 г. привела к революционному взрыву.

КРИЗИС НАЗРЕВАЕТЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО

Австрийская империя, несмотря на выдающуюся роль в международной политике, которую она играла благодаря дипломатическому искусству Меттерниха, в первой половине XIX столетия оставалась относительно бедным государством. Многочисленные войны с Францией разорили монархию, так что в 1811 г. казначейство вынуждено было фактически объявить дефолт, резко обесценив бумажные деньги, которые сохранили лишь четверть своей стоимости. Непрерывно рос государственный долг, что было связано как с неповоротливой, устаревшей налоговой системой, так и с неоправданно высокими расходами казны на содержание армии, бюрократии и двора. Вооруженные силы в 1834—1847 гг. поглощали в среднем 37,5% доходов государства, государственный аппарат — до 35%. Неудивительно, что к 1848 г. государственный долг составлял 1 млн. 250 тыс. флоринов. Слишком медленно развивалась финансово-кредитная система: так, ипотечное кредитование в Австрии появилось лишь в 1855 г. Австрийская экономика была больна хроническим малокровием — недостатком денежных средств.

Тем не менее в целом динамика экономического развития габсбургской монархии в эпоху Меттерниха была положительной. Довольно быстро развивалась промышленность: так, с 1830 по 1845 гг. рост производства составлял в угольной отрасли около 7% в год, в хлопчатобумажной промышленности — более 7%, в сахарной — почти 5% и т. д. Хотя, в отличие от западноевропейских государств, австрийская промышленность не была сосредоточена исключительно в городах и значительную роль в ее развитии играли мануфактуры и фабрики, созданные крупными землевладельцами в своих поместьях, урбанизация в империи в начале и середине XIX в. оказалась весьма заметной. В 1828 г. население Вены превысило 300 тыс. человек, в Пеште в 1845 г. жило 100 тыс., чуть меньше — в Праге и Брно. Пропорциональный рост населения крупнейших городов монархии за 45 лет (1785—1830) был таким же, как за предыдущие три столетия.