какими правилами, как заповедями сей святой веры, ...которые, отнюдь не ограничиваясь приложением их единственно к частной жизни..., долженствуют, напротив того, непосредственно управлять волею царей и водительствовать всеми их деяниями». Интересны пометки императора Франца на полях этого проекта: большая их часть направлена на снижение религиозного пафоса договора, максимально возможное приближение его к стандартному дипломатическому соглашению. Мистико-экуменические проекты царя, воодушевленного тем фактом, что Россия, Австрия и Пруссия были крупнейшими державами, представлявшими три основные христианские конфессии — православие, католичество и протестантизм, не находили понимания в Вене и Берлине, заинтересованных в решении практических задач политики и дипломатии, а не в спасении всего человечества. Кроме того, ярко выраженная антилиберальная направленность альянса отпугнула Англию, которая начала отходить от совместного курса континентальных держав. Чтобы замедлить этот процесс, Метгерних добился заключения «союза четырех», куда более «приземленного» и выдержанного в духе традиционной дипломатии. В рамках этого союза, к которому позднее присоединилась Франция, была создана система международных конгрессов, на которых представители держав обсуждали совместные действия по решению насущных политических проблем. С 1818 по 1822 гг. такие конгрессы проходили регулярно. Показательно, что если Австрия, Россия и Пруссия почти всегда были представлены на них лично монархами, то Англия и Франция присылали лишь высокопоставленных дипломатов. Становился все более очевидным разрыв между двумя западными и тремя восточными членами «большой пятерки», во многом обусловленный разницей их политических систем.

Отсутствие единства между державами особенно ярко проявилось во время двух кризисов в Османской империи. Когда в 1821 г. в Греции вспыхнуло восстание против турецкого господства, Россия поддержала православных греков, победа которых могла заметно усилить русские позиции в Средиземноморье. Этого не желала Англия, однако успехи повстанцев вынудили ее пересмотреть первоначальный протурецкий курс и совместно с Россией, а затем и Францией, выступить на стороне греков. В 1832 г. Греция была провозглашена независимым королевством во главе с Отто Виттельсбахом — сыном баварского короля Людвига I. Таким образом западные державы не позволили России в одиночку пожать плоды победы над Турцией, которая, в свою очередь, избежала полного разгрома и вытеснения с Балкан. В 1840 г. в связи с новым политическим кризисом в Османской империи обстановка в Европе опять обострилась. Египетский паша Мохаммед Али более не желал подчиняться слабому стамбульскому правительству. В Турции фактически началась гражданская война, причем на стороне Мохаммеда Али выступила Франция, надеявшаяся таким образом добиться того, что когда-то не удалось Наполеону, — стать ведущей ближневосточной державой. В свою очередь, царь Николай I размышлял о том, не начать ли войну с Турцией, чтобы осуществить замысел Екатерины II — изгнать турок из Константинополя, сделав Россию владычицей Черного моря и Балкан. Англия, которую не устраивали ни французские, ни русские экспансионистские планы, пришла на помощь султану и способствовала урегулированию кризиса.

Что же до Австрии, то ей пришлось лишь наблюдать, как другие державы делят турецкий пирог. Австрия была заинтересована в сохранении статус-кво на Балканах и Босфоре и потому поддерживала политику Англии, направленную на спасение Турции, однако активно участвовать в военно-дипломатических комбинациях на юго-востоке Европы пока не могла из-за собственной слабости. Тем не менее в Вене понимали, что «восточный вопрос», возникший в европейской политике в результате греческого и турецкого кризисов, понемногу становится для Австрии вопросом жизни и смерти. Не обладая достаточной экономической и военной мощью, габсбургская монархия могла претендовать на роль великой державы только в случае сохранения пресловутого равновесия сил и неизменности сфер влияния в Европе. Возможная русская экспансия на Балканах такое равновесие разрушала. Английский историк А.Дж.Тэйлор так описывает суть проблемы: «В восемнадцатом веке «восточный вопрос» представлял собой простое соревнование между Австрией и Россией за турецкие территории. Теперь это становилось невозможным. Последние русские приобретения, в 1812 году (по условиям Бухарестского мира между Россией и Турцией. — Я.Ш.), привели Россию на берега Дуная... Но Дунай оставался главной транспортной артерией, связывавшей Австрию с внешним миром, вплоть до появления железных дорог, и весьма важным торговым путем даже после их появления; Австрия не могла позволить, чтобы устье Дуная перешло в руки русских, не перестав при этом быть независимой державой» (Taylor A.J.P. The Habsburg Monarchy 1809—1918. L. — New York, 1990. Pp. 41-42).

* * *

Фактически лишь в первые годы своего существования «Священный союз» действовал в относительном соответствии с представлениями его основателей и вдохновителей. Благодаря согласованным действиям «большой пятерке» удалось справиться с первой волной революционных выступлений, прокатившейся по югу Европы в начале 20-х гг. В 1820 г. австрийские войска вторглись в Неаполитанское королевство и расправились с местными либералами, вынудившими короля Фердинанда I даровать конституцию. В том же году с подачи Меттерниха германский Союзный совет одобрил так называемые Карлсбадские установления, усилившие цензуру и ограничившие автономию университетов в немецких землях. В 1821 г. белые мундиры австрийских солдат появились в Пьемонте, где они помогали королю ликвидировать беспорядки. Два года спустя по решению конгресса держав в Вероне уже Франция взяла на себя роль международного жандарма, подавив революционные выступления в Испании (при этом Великобритания не скрывала своего отрицательного отношения к интервенции).

Вторая революционная волна, поднявшаяся в Европе после парижской Июльской революции 1830 года, значительно осложнила положение «Священного союза». Политика короля-буржуа Луи Филиппа Орлеанского, пришедшего на смену

Бурбонам, возбудила в европейских столицах опасения по поводу возрождения французского экспансионизма. Либеральные французские власти не скрывали своего недовольства ситуацией в Италии и оказывали определенную поддержку местным революционным движениям, тем самым вторгаясь в сферу австрийских интересов. Вдобавок революция в Бельгии, провозгласившей независимость от Голландского королевства, заставила Меттерниха думать о возможности вооруженного вмешательства, которое позволило бы избежать присоединения бельгийских земель к Франции. Только крайне неблагоприятная финансовая ситуация в самой Австрии и решительные действия Англии, которой тоже не улыбалось новое усиление французских позиций на другом берегу Ла-Манша, заставили Вену отложить военные приготовления. Бельгия стала независимым королевством во главе с Леопольдом Саксен-Кобургским, родственником британского королевского дома.

В ноябре 1830 г. полыхнуло совсем рядом, у австрийских границ, — в так называемой «конгрессовой» Польше, появившейся в 1815 г. по решению Венского конгресса. Это королевство принадлежало России, точнее, находилось с ней в личной унии (русский царь был одновременно королем польским), а де-факто — в вассальной зависимости. Тем не менее «конгрессовка» имела конституцию, дарованную ей Александром I (1818), сейм, собственную армию, судебную систему, паспорта — словом, все атрибуты независимого государства. Но многие обещания, данные полякам Александром в последнем приступе либерализма, не были исполнены. Русские вельможи по-прежнему играли первую скрипку в Варшаве. Вступление на престол консервативного Николая I (1825) только ухудшило ситуацию. Нарыв прорвало, и в течение года между мятежной Польшей и Россией шла война, завершившаяся осенью 1831 г. взятием Варшавы русскими войсками и ликвидацией Даже тех ограниченных свобод, которыми пользовались подданные «конгрессовки».