тут! — совершенно отчетливо прорычало в уши.

В тот же момент бетон и справа, и слева, и на потолке забурлил, точно варево в ведьмином котле. И не успел Кугель, пронзенный до самого генератора кинжалом страха что-то сообразить, как сразу несколько увитых крепкими мышцами лап метнулись к нему. Острые когти проскрежетали по металлу корпуса.

— А-а-а! — завопил робот-шар, отчаянно брыкаясь, словно рыбина в жестокой хватке скопы.

Куда там! Его потащили куда-то вверх, прямо через стену, которая с бульканьем пропустила его, словно была сделана из жидкого теста. Он ударялся о какие-то балки, проносился мимо сплетений толстенных кабелей. Потом — сильный удар — и он плюхнулся на что-то твердое, а яркий ливень света ослепил привыкшие к темноте глаза, уши разорвал стрекот и шум, похожий на звуки морского прибоя. С большим трудом робот-шар оправился от шока и отрегулировал чувствительность камер. Тогда из круговерти огней сложилась четкая картинка.

Кугель находился на круглой площадке, чем-то похожей на гигантского краба — ведь она опиралась на изогнутые мостки. А по сторонам, ветвясь, словно то ли сросшиеся кристаллы, то ли окаменевшие деревья, впились в свод небес циклопические здания. Но был ли это верх или низ? Поди угадай, ведь под площадкой открывалась та же картина. Перечеркнутая тысячами мостов и дорог, озаренная огнями ползущего по ним транспорта. Голова шла кругом от этого мира, изгибавшегося под разными углами.

— Эй, ты! — оторвал робота-шара от созерцания уже знакомый рык. — Нарушитель чертов! Как ты сюда попал и чего тебе нужно? Отвечай, а не то худо будет!

Кто это говорил? Может, те гигантские стрекозы, которые, щелкая консервными ножами челюстей, трепетали крыльями над площадкой? Или нечисть помельче, увивавшаяся рядом — комары, мухи, уже знакомые шершни. Конечно, выглядели они все устрашающе: массивные панцири напоминали рыцарские латы, а на груди, на боках виднелись подозрительные выступы, слишком похожие на пулеметы. Однако все эти жвала и хоботки вряд ли могли издать нечто похожее на человеческую речь. У недавних шершней были, правда, динамики, но голос из них был механическим, жужжащим, как и положено насекомым. А здесь — рык. Но кто его издавал? Вроде бы, вокруг больше никого не было…

«Так, на вон том мостке чисто, а дальше угадывается какая-то дверь, — подумал Кугель, оглядываясь. — Надо туда прорваться, а то эти тараканы меня напрягают».

Не глядя больше на летучих тварей, робот-шар ринулся к заманчивой дыре. Но не успел он преодолеть и пары метров, как до этого совершенно ровный бетон площадки вспучился, загораживая проход. Отскочив, Кугель с испугом наблюдал, как из вздувшейся на мосту серой пены — вроде той, которая поднимается при варке мяса — формируется некий объект. Его контуры, сперва полупрозрачные и неровные, быстро отливались в четкие грани из плотного материала. Ком из бесформенной поначалу мыссы разделился на несколько сегментов и, вот перед Кугелем уже стояло… а собственно, что?

Угловатый корпус с минимумом деталей напоминал строительный блок или даже гроб. Но под днищем у него выступало нечто вроде лап, сжимавших колеса: значит, это было транспортное средство. А башенка в виде медвежьей головы, из пасти которой торчала, утыкаясь чуть не в лоб незваному гостю, какая-то труба, заставляла вспомнить о танковых орудиях. Особенно радовал тот факт, что этих объектов было два.

Впрочем, роботу-шару не досуг было разбираться в местных чудесах, а потому он попытался проскочить в зазор между этими «танками». Тщетно: на боках обоих мгновенно выросло по мохнатой лапе, и беглец, получив сдвоенный удар аккурат по носу, футбольным мячом откатился назад.

— Вы сдурели, что ли?! — возмущенно завопил он. — Чего ко мне все привязались? Я просто по городу гулял, никого не трогал!

— Ты — нарушитель, — голос шел и от танков, и будто бы не от них. Он, как многоводная река из бессчетных ручьев, сливался из многих звуков, которые издавали все окружающие предметы. — Тем, кто не зарегистрирован и не подключен к системе, нет места в городе Вогунг. А ты еще оказал сопротивление органам правопорядка, — шершни, кружившие рядом, согласно загудели. — Потому мы, стражи обитаемого пояса Омнисферы, займемся тобой!

— Какие еще, к черту, стражи?! — горячо возмутился Кугель. — Я сыт по горло вашими чудесами! Просто дайте мне пройти, и я заберусь дальше наверх. Знал бы, в жизни в ваш город не сунулся, но иного пути не нашлось!

Он в отчаянии поглядел по сторонам, будто надеясь увидеть кого-то сочувствующего. Взгляд упал на широкое окно одного из небоскребов. Просторная комната за ним напоминала центр управления полетами: шкафы с множеством шкал и переключателей, мониторы, на которых мерцали сложные схемы. В дальнем углу над пультом склонился парень в обляпанном грязью комбинезоне. Похоже, он был погружен в напряженные раздумья. Вдруг он знал выход из ситуации, в которой очутился Кугель?

Увы, похоже, что нет. Будто знойное марево заклубилось перед окном, размывая детали, и вот уже робот-шар не видел там ничего, кроме глухой стены, на облицовке которой мелькали блики от огней проносившихся мимо автомобилей.

Инцидент 11. 17 июня 2087 года. У водопада над каньоном

Было холодно и крайне неуютно. Утренний туман обвешал заросли растрепанной ватой. Пышный ковер мха, такой удобный на вид, насквозь пропитала влага, и от лежания на нем одежда промокла так, что хоть отжимай. Еще и с колючих веток шиповника то и дело срывались тяжелые капли, ударяя по голове, по спине, по ногам. Раздражало это страшно и трое парней, притаившихся за пригорком, каждый раз вздрагивали. Их и так трясло: может, от холода, а может, от изматывающего напряжения. Серая предрассветная хмарь незаметно посветлела, и солнце показалось из-за гор, вызолотив параболическую антенну на вершине пирамиды Она возвышалась над лесом впереди — всего в паре сотен ярдов. Но парни не смели не то что к ней приблизиться, а даже пошевелиться и все лежали, вжавшись во влажный мох. Их тела разбил паралич?

И тут один из них — мускулистый негр в видавшей виды камуфляжной куртке — заизвивался, словно змея. Покривившись так, точно съел что-то горькое, он сердито прошептал:

— Мы тут до конца света валяться будем? Еще немного, и от проклятой сырости у меня на яйцах вырастет плесень!

Пристроившийся справа от него, за обломком бетонного блока, креол ничего не сказал, а только с хрустом покрутил головой и несколько раз сжал и разжал пудовые кулаки. Под его серой майкой четко выделялись накачанные мышцы, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Грубые черты лица и черная грива волос придавали