опустошали страну, разрушали города, предавали огню деревни. Разбойничьи курдские племена в своих набегах добрались до стен столицы Персии Исфагана. Нападавшие с севера дикие узбеки и туркмены превратили Хорасан в развалины, на юге подняли голову кочевые племена Лористана и Хузистана. Одновременно Маскадский имам завладел островами Персидского залива. С запада Сурхей-хан, вождь лезгинского племени кази-кумух, с полчищами кавказских горцев напал на Ширван, взял Шемаху и дошел до озера Севан, уничтожая на своем пути население. Вдобавок ко всем этим бедам в столице западной Персии Тавризе произошло землетрясение, унесшее много жизней.

Персия переживала агонию. Астрологи шаха, основываясь на разных небесных знамениях, предсказывали скорый конец государству.

В такое-то время молодой Мир-Махмуд-хан с двадцатью тысячами афганцев пошел на Персию — эту оставленную на произвол судьбы страну. Он находился уже на расстоянии двух дней пути от столицы, а беспечный шах Гусейн все еще не предпринимал никаких действий, лишь отправил людей к Мир-Махмуду, предлагая богатые дары за то, чтобы он оставил страну. Но гордый афганец даже не соизволил ответить на его предложение. И только когда враг уже был в трех милях от столицы, шах выслал против него войска. В Гюльнабадском сражении персы потерпели жестокое поражение, остатки разбитой армии бежали в город. Началась осада столицы, которая длилась несколько месяцев. Запасы продовольствия иссякли, Исфаган голодал — жители ели кожу от старой обуви, кости, навоз, мертвечину. Шах отправил послов к Махмуду и велел передать ему следующее: «Я дам тебе сто тысяч туманов, Хорасанскую и Кирманскую провинции и свою дочь, только помиримся и будем жить как отец с сыном. Бери все это и удались», Махмуд на это ответил: «Ты даешь мне сто тысяч туманов и две провинции. Но ведь они уже принадлежат мне, ты предлагаешь мне мои же деньги и земли. Ты даешь мне свою дочь. На что она мне? Всех твоих дочерей и сыновей я подарю своим слугам. Неразумно ты придумал. Я не уйду из Исфагана».

Во время осады Исфагана особенно тяжело пришлось армянам. Число их достигало тридцати тысяч, жили они в предместье Исфагана Новой Джуге, являвшейся фактически отдельным городом. Когда афганцы подошли к городу, армяне отправили к шаху даруга и калантара[72], прося войска для обороны Джуги. «Все свои войска мы отправили в бой, — ответили персы. — Вам самим бы следовало выставить три тысячи вооруженных мужчин для защиты шахского дворца». Жители Джуги исполнили этот приказ, но персы разоружили посланных в Исфаган мужчин и сказали: «Ступайте, вы нам больше не нужны». Этот обман вызвал возмущение джугинцев, особенно после того, как власти стали разоружать и остальное население. «Вы не только не дали нам войск для защиты нашего города, но даже не позволяете нам защищаться собственными силами!» — говорили они. Оставив безоружных и беззащитных армян на растерзание варварам-афганцам, власти вдобавок увели заложниками в Исфаган семьи городской знати и заперли в крепости. Подобное предательство по отношению к армянам было совершено по совету недалеких приближенных шаха: «Отдав армян в руки афганцев, мы спасем Исфаган, ибо афганцы явились ради наживы. Они получат несметные сокровища джугинцев и уйдут». Но, естественно, персы просчитались.

Чтобы взять Исфаган, прежде следовало овладеть Новой Джугой, Собрав все силы, жители Джуги организовали оборону города. Но не имея ни пушек, ни боеприпасов, они вынуждены были сдаться. Прошло четыре дня, как афганцы заняли Джугу, а представители армянской знати не шли к Мир-Махмуду на поклон. Разгневанный афганец приказал вырезать население Джуги. Тогда отцы города пали перед ним ниц и сказали в оправдание: «Наши семьи взяты в Исфаган заложниками. Если мы явимся к тебе, шах прикажет убить их». Хотя эти справедливые доводы несколько смягчили гнев Мир-Махмуда, он все же приказал взять с жителей Новой Джуги штраф в размере семидесяти тысяч туманов. Вот как описывает это событие в своем дневнике очевидец: «Тотчас же назначили сборщиков и послали собрать имущества на семьдесят тысяч. Вместе с калантарами и представителями знати афганцы стали обходить дома и забирать женские украшения: драгоценные камни, жемчуга, золото, серебро, шелка. Все это нагромоздили в одном месте. Шелка и серебро принимали за четверть цены. Унцию золота оценивали в тысячу дианов[73]. Драгоценные камни, золото и жемчуга взвешивали на весах, на которых взвешивают овес. Помимо этого афганцы увели шестьдесят две девушки. А еще с джугинцев взяли пять тысяч кусков атласа, сукна, шерстяных тканей и всевозможную одежду, которую раздали войскам. Забрали много одеял, подушек, тюфяков, изготовленных из шелка, атласа и других тканей. Одни афганцы врывались в дома, отнимали все, что видели, разрушали постройки, а другие были заняты разграблением церковной утвари».

Вероломство в отношении жителей Новой Джуги не спасло столицу Персии, ибо ничто не могло насытить жадных афганцев. Сокровищницу и дворец шаха афганцы разграбили так же, как и дома джугинцев, его сыновей убили, а гарем поделили между собой, оставив Гусейну всего трех жен. Из сыновей шаха уцелел только Тахмаз-Мирза, бежавший в Мазандаран еще во время осады Исфагана. В столице Персии несколько недель подряд шли грабеж и резня. А молодой Мир-Махмуд не торопился вступать в столицу. Он остановился в замечательном дворце Фаррахабада[74] и ждал, пока войска кончат грабить город.

Когда все было кончено, Мир-Махмуд потребовал, чтобы шах явился к нему лично и сдал город. Старый Гусейн со своими приближенными отправился к победителю. Он вошел в сады Фаррахабада, бывшие местом райского блаженства его предков, где они растрачивали несметные богатства Персии и ласкали прекраснейших жен страны. Гусейн вошел туда побежденным и опозоренным. Прождав на солнцепеке несколько часов, он был, наконец, принят. Со слезами на глазах подошел он к гордому афганцу, снял со своей головы джихку — собранный из драгоценных камней венец — и собственноручно надел Мир-Махмуду на голову со словами: «Сын мой, за грехи бог уже не считает меня достойным править моим царством. Он отдал тебе мою корону. Вот я возлагаю ее тебе на голову. Да будет благословенно твое царствование».

В тот же день Мир-Махмуд в качестве владыки Персии вступил в Исфаган и торжественно занял престол Сефевидов. С этого времени династия почти прекратила свое существование.

II

После падения Исфагана восточная Персия целиком подпала под власть Афганистана. А на западе страны, в том числе и в Армении, царило безвластие. Хотя бежавший в Мазандаран сын шаха Гусейна Тахмаз-Мирза подался в Атрпатакан и, сделав своей столицей разрушенный землетрясением Тавриз, объявил себя персидским шахом, однако силы его были невелики, и