— Он мог пожаловаться на вновь возникшую чувствительность к серебру, — предположил испанец. — Или на то, что слишком длинные клыки причиняют ему вред… И вы думаете, Джеймс, что вампир — кем бы он там ни был — нашел себе лечащего врача тем же способом, каким я нашел вас — по журнальным статьям?

— Вполне возможно, — сказал Эшер. — И он мог принудить врача к сотрудничеству, как вы принудили меня: скажем, угрожая жизни близкого человека. А может быть, в этом не возникло и необходимости. Некоторые доктора приветствуют любую возможность описать неизвестный вирус, даже если им при этом придется работать на убийцу. Или, — прибавил он, пристально взглянув в глаза Исидро, — подобно смертным друзьям Кальвара, доктор мог вообразить, что у него есть шансы на победу и что партнер не убьет его, когда лечение закончится.

Исидро ответил ему невозмутимым холодным взглядом. — Уверен, что, пока он работает на вампира, ему ничего не грозит. — Испанец отвернулся и принялся раскладывать разбросанные на постели бумаги. — Тогда выходит, что и миссис Лидия обнаружила этого врача точно таким же способом? Через журналы?

— Думаю, так. — Эшер вернулся к прерванному занятию, листая страницы неповрежденной рукой. — У нее мог быть список подозреваемых, и она, скорее всего, стала наносить им визиты по очереди. Тогда понятно, почему она не взяла с собой оружие: серебряный нож, револьвер, нитрат серебра…

— Нитрат серебра? — Исидро вскинул глаза от подобранного с пола листка. — Ужас, — добавил он мягко. — Я смотрю, всем нам придется снова заняться этим утомительным делом — сменой резиденций. Вы действительно приобрели местечко в Касуэл-Корт под именем Боуфинча, Лайонел?

— Это мое дело, что я там приобрел!

— В любом случае, соседство там ужасное. Кругом лавки, торгующие джином, поневоле приходится пить кровь, насыщенную этой дрянью. А этого адреса я что-то не припомню…

— Это одно из убежищ Дэнни.

— Удивляюсь, как он там не нахватался блох. А что касается этого дома в Хокстоне, я бы не согласился там спать и дня… Где она достала нитрат серебра?

Эшер кивнул на маленький бархатный футляр. Исидро извлек из него шприц, но к мерцающим ампулам не прикоснулся.

— Лидия врач, — пояснил Эшер, — и имеет к нему доступ. Кажется, нитрат серебра употребляется как антисептик. Многие доктора носят его с собой в небольших количествах.

— Ну, это не назовешь небольшим количеством, — заметил вампир, отправляя шприц на место. — И, должно быть, порядочно стоит.

— Полагаю, да, — сказал Эшер. — Но Лидия — наследница, и всегда сама контролировала свои капиталы. Хотя подозреваю, что ее отец не допустил бы такого, выйди она замуж за более респектабельного человека, нежели безденежный преподаватель из дядиного колледжа… Видимо, она надеялась ввести нитрат серебра в вену. Человека бы это убило несомненно, вампира — тем более. Наивно с ее стороны, — добавил он тихо. — Одно лишь психическое поле вампира уже не позволило бы ей это сделать, и она явно не представляла, с какой быстротой вампир может нанести удар…

— Да тут еще больше чертовщины! — взорвался Гриппен, потрясая связкой журналов, которую он взял с бюро.

Эшер пролистал загнутые страницы. «Вирусные мутации», «Взаимодействие вирусов и среды», «Патология психических феноменов», «Евгеника на службе национальной обороны», «Физические источники так называемых психических возможностей», «Изолирующий вирусный комплекс в сыворотке». Эшер помолчал и снова пролистал статьи. Все они принадлежали перу Хориса Блейдона. Наконец он произнес тихо:

— Деннис Блейдон был другом покойного Берти Уэстморленда. Он должен был знать Лотту. И через него Кальвар и тот, кто был с Кальваром связан, могли выйти на Блейдона-старшего.

Было около трех часов ночи, и окна высокого кирпичного дома на Куин-Энн-стрит, принадлежащего Хорису Блейдону, были темны.

— Вы что-нибудь слышите? — шепнул Эшер, укрывшись за углом Харли-стрит. — Есть кто-нибудь внутри?

Исидро наклонил голову; бесцветные волосы упали, скрыв бледное лицо от света уличного фонаря; тяжелые веки вампира были полуприкрыты. Тишина в этой части Уэст-Энда стояла глубочайшая. Приличные, рассудительные обитатели района спали, знать не зная и ведать не ведая ни о вампирах, обитающих, как известно, лишь под крикливо раскрашенными обложками, ни о том, какими, допустим, способами их правительство добывает информацию из Германии. Дождь прекратился. В аллее два кота выясняли отношения на почве любви и ревности. Исидро чутко вслушивался в ночь, улавливая и безошибочно опознавая все, в том числе и неслышные Эшеру звуки.

Наконец он прошептал:

— Трудно сказать что-либо определенное. Слишком большое расстояние. Во всяком случае, верхние этажи пусты, хотя слуги иногда живут и в подвалах.

— Это должно быть здесь, — выдохнул Эшер. — Его загородный дом пустует уже несколько лет, и до него от города добрых тридцать миль. Сам он — исследователь, пациенты его не беспокоят. Жена у него умерла несколько лет назад, сын — в лейб-гвардии и вряд ли что-нибудь заподозрит, а если заподозрит, то старик легко заморочит ему голову.

— Нужно быть исключительным тупицей, — пробормотал Исидро, — чтобы не заметить, как отца втягивают в историю подобную вашей.

Эшер выглянул из-за угла и оглядел пустую темную улицу.

— Сосредоточьте ваше внимание на более важных вещах.

В ответ Исидро издал невнятный, еле слышный звук, который вполне мог быть смехом.

— Вы знали этого Блейдона, — мягко сказал он чуть погодя. — Есть вероятность, что мы можем склонить его на нашу сторону — «перевербовать», как выражаются в вашем министерстве иностранных дел?

— Все зависит от того, что ему сказал его партнер. — Улица перед ними была тиха. Свет лампы металлически блестел в залитых водой канавах. Если уж Исидро, раскинувший чуткую паутину своего слуха, не улавливал ни малейшего в ней дрожания, то что уж там было говорить об Эшере! И тем не менее он тоже напряженно вслушивался в ночь. — Я никогда не был близок с Блейдоном: посещал вместе с Лидией некоторые его лекции и был пару раз в Пиках, его загородном доме. Думаю, он был уязвлен тем, что мое сватовство к Виллоуби было более удачно, чем сватовство его сына, но, скорее всего, это Деннис настраивал его против меня. Хорис — упрямый и самоуверенный старый фанатик, но он честен. Он был единственным преподавателем, заступившимся за Лидию, когда ее отец любой ценой хотел убрать ее из колледжа, хотя, возможно, преследовал при этом какую-то свою выгоду… На его месте (я имею в виду вампира) я бы убедил старика, что зверство в Лаймхаусе — дело рук других вампиров, которых они с ним выслеживают.

— И вы думаете, старик бы поверил?

— Если бы Деннису грозила опасность (а вампир вполне мог пригрозить, что расправится с ним, как вы пригрозили мне расправиться с Лидией), ему бы пришлось поверить. Мы проделывали в департаменте нечто подобное сплошь и рядом. Обычная политика кнута и пряника: с одной стороны — в опасности жизнь Денниса, с другой — Хорис может исследовать вирусы в крови вампира и в придачу поздравить себя с уничтожением других вампиров Лондона. Возможно, он и понятия не имеет о похищении Лидии или знает, что у них есть пленник, но не знает, что это именно Лидия. Поразительно, насколько подчас бывает невежественна правая рука относительно того, что делает левая.