– Мы можем просто дождаться, пока у него закончится этот препарат, – сказал Стас.

– Это хороший вариант, – одобрил Живаго. – Но перед смертью он заберет с собой еще несколько жизней. Вы готовы рискнуть?

Стас нахмурился, но ничего не сказал.

– Михаил Борисович, – снова обратилась Маша к Живаго, – вы не сказали, почему охотились на мальчика?

– Он единственный, кто не поддался моему воздействию и запомнил мое лицо.

– Вы собирались его ликвидировать?

– Я собирался выяснить, каким образом он мне противостоял, сломать его защиту и стереть из его памяти воспоминание обо мне.

Маша обдумала его слова, затем спокойно произнесла:

– Мы согласны.

– Что? – ошалело спросил Стас.

– Мы согласны на ваши условия, – повторила Маша, глядя на Михаила Живаго. – Я обещаю сделать все, чтобы вы смогли уйти.

Данилов поднялся со стула:

– Мария Александровна, выйдем на минуту.

В коридоре Стас возмущенно на нее набросился:

– Любимова, ты в своем уме? Ты хочешь отпустить этого гада на волю?

– У нас нет другого выхода, Стас. По Москве бродит маньяк. Сколько еще девушек он убьет, прежде чем мы сумеем напасть на его след?

– Но этот братец не менее опасен, чем второй!

– Я в этом не уверена.

Данилов несколько секунд молчал, глядя на Машу хмурыми глазами, затем сказал:

– Старик с тобой не согласится.

– Ему незачем об этом знать.

– Все равно ты не сможешь сдержать свое слово. Я пристрелю эту сволочь при попытке к бегству!

– Я не дам тебе этого сделать.

– Встанешь между нами?

– Если понадобится – да.

Маша открыла дверь и вернулась в комнату для допросов. Стас, яростно сверкая глазами, последовал за ней. Усевшись на стул, Маша посмотрела Живаго в глаза и сказала:

– Я обещаю, что если это будет зависеть от нас – вы уйдете.

– Мне достаточно вашего обещания, – сказал Живаго. – Мои способности купированы психолептиками. Необходимо вымыть эту дрянь из моей крови.

– Хорошо.

– И еще: дистантная связь требует слишком много энергии. Для ее возмещения мне необходимы разжиженный сахар и кофеин.

Маша усмехнулась:

– Вы говорите про «Кока-колу»?

– Да.

– Мы сделаем все, что нужно.

На улице было темно. Маша отвернулась от окна, посмотрела на капельницу, перевела взгляд на бледное лицо Михаила Живаго и спросила:

– Как вы себя чувствуете?

– Я в норме, – ответил он.

– Вы знаете, где искать вашего брата?

Он закрыл глаза, посидел так несколько секунд, открыл их и сказал:

– Да.

– И где же? – скептически поинтересовался Стас.

Живаго посмотрел на него и ответил:

– В нашем старом доме. Он сейчас там.

– Где это? – вскинулся Толя Волохов.

– Деревня Аграмовка. Семьдесят километров от Москвы.

Стас посмотрел на Машу и хмуро произнес:

– Меньше часа пути, если не будет пробок. Я вызову бригаду?

– Нет, – возразил Живаго. – Никакой бригады. Мы должны застать его врасплох, иначе он может уйти. У Егора звериные инстинкты, он чует опасность. А от отряда омоновцев опасностью разит за версту.

– Он не сбежит, когда поймет, что вы приближаетесь к дому? – спросила Маша.

Живаго усмехнулся тонкими морщинистыми губами:

– Думаю, он ждет нашей встречи. Так же, как жду ее я.

Маша задумчиво закусила губу.

– Ну? – мрачно поинтересовался Стас. – Что ты на это скажешь?

– Скажу, что мы можем попытаться его взять, – ответила Маша.

– Мы?

– Ты, я и Толя Волохов.

На хмуром лице Данилова снова появилась тень неуверенности.

– А как же полковник Жук?

– Старику я все объясню сама. Позже, после того, как все будет сделано.

– Ладно, – нехотя сказал Стас, повернулся к Живаго и холодно процедил: – Вздумаешь нас обмануть – пристрелю.

– Я вас не обману, – спокойно сказал телепат. – Мой брат опасен для людей. И пришло время его остановить.

– В таком случае не будем медлить, – сказал Стас и первым поднялся из-за стола. – Пойду разогрею машину.

На улице похолодало еще больше. Снег, серебрящийся в свете фонарей, поскрипывал под ногами. Шагая к машине, Стас тихо ворчал себе под нос. На душе у него было скверно и мрачно – не то от неприятных предчувствий, не то из-за страха за Машу.

Так или иначе, но когда знакомый голос окликнул его, Стас вскинул голову и яростно сверкнул глазами.

– Корсак! – выдохнул он, увидев перед собой Глеба. – Какого черта ты здесь делаешь? Пришел подбросить дров в костер старой вражды?

– Я с тобой не враждовал, – сказал Глеб. – Если мне не изменяет память, это ты целился в меня из пистолета. Не будь рядом свидетелей, ты бы с удовольствием нажал на спуск, верно?

– Я целился не в тебя, – отчеканил Данилов. – Я целился в подозреваемого. На твоем месте мог быть кто угодно.

– Да, но там был я! Ладно, замнем для ясности, тем более что шел я не к тебе, а к Маше.

– Оставь ее в покое, – прорычал Стас.

– Это не твое дело.

Данилов шагнул к Глебу и схватил его за лацкан пальто. Несколько секунд они стояли молча, сверля друг другу взглядами. Первым прервал молчание Глеб, он улыбнулся и сказал:

– Так и будем стоять? Не знаю, как тебе, а мне немного неловко. Со стороны можно подумать, что мы обнимаемся. Что подумают люди?

Стас разжал пальцы, усмехнулся и пригладил рукою помятый лацкан.

– Ты прав, – сказал он. – Нам больше нечего делить. Маша тебя бросила.

– Глеб!

Корсак и Данилов повернули головы на голос. Маша, Толя Волохов и Михаил Живаго приближались к ним.

– Привет, Маш! – сказал Глеб. – Привет, Толь!

– Привет, Глеб! – добродушно пробасил Волохов и пожал Глебу руку. – Как дела?

– Нормально.

Корсак пристально вгляделся в лицо Михаила Живаго.

– Что ты тут делаешь? – спросила Маша.

Он перевел взгляд на нее, улыбнулся и сказал: