жизнь была не бесполезной, мне выпал бонус — квест сложный, непродуманный, но интересный. Этот уровень оказался непроходимым.

Но грохот и каменный град прекратились, я подняла голову, и я все еще была жива. Фредо смотрел на меня и был жив тоже.

— С возвращением с того света, — пробормотала я. Фредо меня не расслышал, иначе бы непременно спросил откуда. Здесь, возможно, нет никакого рая. Нужен ли рай после смерти тому, кто не считает свою жизнь адом?

Канвары выли, рыдали, стонали — совсем как разумные люди, потерявшие кого-то дорогого. Где-то коротко прошел запоздалый обвал.

Маяк устоял.

— Черта с два…

Я утерла лицо, поднялась на ноги, шатаясь и пытаясь вернуть пещере четкость, а она растекалась зигзагами, как изображение на испорченном старом телеэкране. Камни, обломки камней и кирпичей усыпали пол, но вдруг кирпичи вздрогнули.

И еще раз, и еще, и только в одном месте.

— Фредо! — завопила я. — Веревка! Там есть кто-то живой!

Веревка дернулась снова, и — нет, она не была причиной, просто последней каплей — каменная опора стола, к которому ее привязали, рассыпалась на глазах, и плита опасно накренилась.

Я кинулась на камни животом, понимая, что не успею, что я чересчур далеко, но Фредо удалось ухватить ускользающий конец и тут же намотать на руку. Я подскочила, поскальзываясь на обломках, балансируя руками, бросилась к люку.

— Эге-ге-гей! Кто там? Вы живы? Кто там? Отзовитесь!

Я была права — но что с того теперь толку. Подземелье опасно, скала нестабильна. Не так существенно то, от чего она рухнула, я все равно не могла на это никак повлиять.

— Валер! Валер, это мы! Вытащи нас!

Анаис. Нас — значит, она не одна, но остальные могут быть ранены. Анаис дергала за веревку, и я потянула ее в ответ, мол, поняла, и махнула Фредо: тяни!

Кто бы он ни был, он был не дурак, знал, что легче тащить лежа, не тратя силы на то, чтобы удержаться на ногах. Анаис не из легких, но она крепкая и выносливая, какого черта она сама не взбирается, ранена? Но когда она показалась, я поняла: Анаис держала левой рукой детей, и я приняла у нее подозрительно тихих младенцев.

— Почему они молчат? — страшным голосом спросила я. И попробуй соврать или не ответить — я выпрямилась и поставила ногу рядом с ее кистью. — Почему. Они. Молчат?

— Я дала им немного травы. Той, которой лечила тебя, — зло и очень быстро заговорила она. — Если ее пожевать и дать пососать палец в слюне младенцу, он будет спать. Ару сказал, что может быть обвал от кри…

Я сделала шаг назад, присела и дернула Анаис наверх. Однако у меня появляются силы? Дух руководит телом, как интересно. Анаис выбралась, я передала ей детей.

— Где остальные?

— Мишель и Симон там, Ару. И Фуко, и….

Я скинула веревку обратно.

Мишель и Симон, Жизель — на ее лбу обширная, но неглубокая рана. Я тотчас вручила ее попечению Анаис. Люсьена…

— Валер, — услышала я голос Фредо сквозь несмолкающие печальные крики канваров. — Веревка не выдержит. Она не выдержит больше никого.

— Кто там остался?

— Мужчины, — откликнулась Люсьена. — Ару, Фуко и этот коновал.

— А старуха?

— Побежала вперед и попала под обвал. А мы сразу кинулись назад. Так…

Кто самый легкий? Кого с гарантией выдержит веревка? Самый легкий тот, чью жизнь я с удовольствием принесла бы в жертву другим жизням. Что я сейчас собираюсь сделать? Нарушить все правила, которые я сама писала бессчетное количество лет. Нарушить главный принцип: как можно меньше потерь.

Легко принимать решение, кому жить, кому нет, если жизни — числа и заданные параметры. Когда твое личное отношение примешивается к оценке происходящего, все оказывается не так.

Я плашмя упала на пол, подобралась к люку. Канвары заорали громче и испуганнее.

— Там пожар! — крикнул от окон Симон. — Все горит! Они подожгли скалу! И дохлых канваров сколько!..

К черту.

— Фуко?.. — Он отозвался, и голос я еле разобрала. Из двух зол, точнее, из двух возможностей, выберу меньшее. Фуко весит меньше Ару. — Фуко, сюда, быстро. Сейчас мы тебя вытащим. Хватайся! Только не вздумай лезть по веревке сам! Понял? Виси на ней! И не дергай ее ни в коем случае!

Веревка полетела вниз, и Фредо подвинулся ближе ко мне.

— Как ваше имя, госпожа? Как вас зовут? Я должен знать, чье имя напишут монахи в Храме Молчания. За кого молитва людей будет вечна.

Я ослышалась?..

Что…

— Тяни, — приказала я. Шанс упущен. К черту тайны, важнее жизнь. — Тяни!

Из колодца донеслись звуки борьбы. Короткие, оборвавшиеся внезапно, и веревка натянулась.

— Тяни!..

Сила тяжести и сила трения. Физика, беспощадная, ты неизменна. Было правильнее заставить Фуко лезть наверх самому? Вряд ли. Плавный подъем безопаснее, чем рывки. Пару раз мне казалось, что все, конец, но голова Фуко показалась, а затем и обе руки.

— Хватайся! Быстро!

Мы вцепились в него одновременно с Фредо — в момент, когда Фуко неосторожно разжал руки — и успели выволочь на поверхность. Фредо выпустил Фуко сразу, начал осматривать веревку. Дело дрянь, она больше не выдержит. Тем более вес Ару.

— Хорошая молитва творит чудеса, — прокашлял Фуко, извиваясь на полу среди обломков. Он тоже был ранен, но несильно. Если бы всех спасала молитва, но она лишь дает надежду. Нередко напрасную.

— Ару?.. — крикнула я, и далеко-далеко прошла тряска. Маяк долго не протянет. — Ару?.. Держи веревку! Хватай ее там, где я сейчас завяжу узел! И руки держи над головой, ты понял? Над головой!

Руки у меня тряслись как никогда в жизни. Плохо работающий способ, очень плохо. Никто не выяснял, когда он срабатывает, когда нет, и у меня росли подозрения, что это плацебо: веревка выдержит, крепления прочные, стены тоже, огонь далеко. Человеку, чтобы спастись от неминуемой гибели, нужно быть абсолютно уверенным в том, что в процессе спасения ему ничего не грозит. Что несколько секунд намного менее рискованны, чем бесконечное ожидание в обманчиво безопасном месте.

Что, как правило, совершенно не так.

Ару был тяжелый, Фредо напрягся. Фуко кинулся помочь — я остановила: нельзя. Нельзя натягивать веревку сильнее, Фредо должен справиться сам.

— Эта старая дрянь ему предсказала, — с ненавистью просипел мне в ухо Фуко,