Еще более странным было другое. Я заметил короткие куски из десятков научно-фантастических фильмов – и в каждом из них фигурировали враждебные захватчики-инопланетяне. Всего за несколько секунд я увидел кадры из «Звездного пути» и «Звездных войн», «Войны миров», «Дня, когда Земля остановилась», V и даже – боже милосердный – «Поля битвы: Земля». Никаких фильмов с дружелюбными пришельцами, ни одного кадра из «Инопланетянина», «Человека со звезды» и «Альфа».

– Сынок, посмотри на эти изображения и на то, как они подобраны, – сказал отец, пока на экране мелькал уродливый зверинец, собранный за всю историю научно-фантастических фильмов, – чужие, хищники, триффиды, трансформеры, да кто угодно. – По-моему, это такое послание, намеренно зашифрованное. Как будто они поставили перед нами зеркало, чтобы мы увидели себя со стороны.

Стремительный монтаж изображений внезапно сменился двух-трехсекундными роликами из таких блокбастеров, как «День независимости», «Армагеддон» и «Столкновение с бездной» – в основном сценами, в которых человечество объединяется для того, чтобы защититься от смертоносной кометы, астероида или от захватчиков-инопланетян.

– Похоже, европы изучали нас и нашу популярную культуру еще до того, как мы установили с ними контакт, – сказал отец, приглаживая волосы. – Думаю, они посмотрели все научно-фантастические фильмы и телепередачи и поняли, что вторжение на нашу планету – один из самых страшных наших кошмаров. Поэтому они решили его реализовать. Они подготовили вторжение инопланетян, которое мы постоянно изображали в книгах и фильмах, – с огромными кораблями, дуэлями истребителей в космосе, роботами-убийцами и всем прочим!

Отец взглянул на меня, ожидая ответа, но я на мгновение потерял дар речи. Я мог только смотреть на экран, на котором появлялись все новые изображения. Я заметил кадры из римейков «Нечто», «Дня, когда Земля остановилась», «Войны миров», а затем клип из более старого фильма – «Земля против летающих тарелок».

– Каждый такой ролик заканчивается серией из пяти сигналов.

Это было начало «Диких сигналов» Джона Уильямса из саундтрека к «Близким контактам третьей степени». Пять нот, которые клавишник играет, когда правительственные агенты начинают легендарную игру с инопланетянами в конце фильма.

Ла-ла-ла-БАМ-БАМ!

Звуки словно издавал старый кнопочный телефон. Они воспроизводились быстро, снова и снова. Затем отец выключил звук и повернулся, чтобы оценить мою реакцию. «Близкие контакты» мне никогда не нравились – вероятно, потому, что (внимание, спойлер!) в конце фильма главный герой, Рой Нири, так легко бросает семью. Для меня это было слишком личное.

Я смотрел на изображения. Я слушал звуки. Я ждал.

– Ладно, – сказал отец, подавшись вперед. – Во-первых, подумай о хронологии событий. О том, как прошел первый контакт. Европы срежиссировали весь этот конфликт – они заманили нас, манипулировали нами, чтобы развязать его. – Он прищурился. – Зачем еще им рисовать огромную свастику на поверхности Европы? Это была ловушка, и мы угодили в нее – совсем как адмирал Акбар!

В других обстоятельствах я бы, возможно, рассмеялся.

– Итак, – продолжал отец, – человечество обнаруживает угрожающее сообщение, оставленное негуманоидной разумной расой. Сообщение оставили там, где люди точно должны были его заметить, когда обрели возможность отправлять космические зонды к границе Солнечной системы. Это словно монолит, который закопали на Луне в «2001».

Я кивнул – не потому что был согласен, а просто демонстрируя, что понимаю, о чем идет речь. При этом я думал о том, проявляется ли у моего отца предвзятость подтверждения, предвзятость наблюдения или одна из других предвзятостей, которые я проходил по психологии в школе. Возможно, он видел причинно-следственные связи, которые на самом деле не существовали.

А может, и нет.

– Наверное, европы знали, что мы непременно отправим зонд, чтобы изучить эту свастику, – и как только мы это сделали, они объявили нам войну и сообщили, что намерены истребить нас как вид. По официальной версии, инопланетяне не дали нам объяснить наши действия или вступить в переговоры. Однако они не уничтожили нас немедленно, хотя, очевидно, были в состоянии это сделать. Вместо того чтобы напасть, они втянули нас в какую-то странную гонку вооружений и позволили нам постепенно сократить разрыв в уровне развития технологий. А в этом году они наконец решили начать вторжение. Почему? Их поведение имеет смысл только в том случае, если они нас испытывают.

– Мы говорим о пришельцах, – напомнил я ему. – Нельзя оценивать действия инопланетян с точки зрения человеческой логики. Возможно, их культура, их мотивы человеческий разум понять не может.

Отец покачал головой.

– Человек в состоянии понять, что кто-то пытается его надуть. Инопланетяне действуют не просто так – возможно, они хотят вызвать у нас какую-то реакцию, увидеть, как мы действуем в определенных обстоятельствах. Или узнать, как человечество в целом отреагирует на них.

– Это проверка?

Отец кивнул и резко сел, словно адвокат, который только что обратился к присяжным с заключительной речью. Он напряженно смотрел на меня, ожидая ответа.

– Зачем они нас тестируют? Хотят узнать, как сильно можно нас напугать? Сложно ли нас уничтожить или поработить?

– Не знаю, сынок. – Голос отца казался на удивление спокойным. – Возможно, они хотят увидеть, как мы поведем себя при встрече с другим разумным видом, в том числе враждебным. В научно-фантастических произведениях появляются инопланетяне, которые испытывают людей: «День, когда Земля остановилась», «Чужак в чужом краю», «Есть скафандр – готов путешествовать», куча серий «Звездного пути». Может, у европов миллион разных мотивов. В «Сумеречной зоне» 80-х годов была серия под названием «Талант к военному делу»…

Я поднял руку, прерывая его.

– Это не научная фантастика, генерал, – сказал я, чувствуя себя взрослым, который общается с наивным и упрямым подростком. – Это не серия «Сумеречной зоны», а реальный мир.

– Искусство подражает жизни. Может, данные инопланетяне – тоже. По-твоему, что-то из этого могло произойти в реальной жизни? Или события разворачиваются так, как в какой-нибудь книге или фильме?

Он взял большую белую доску, прислоненную к стоявшей неподалеку консоли, и развернул ее, чтобы я увидел два примитивных рисунка: слева – звезда смерти из «Звездных войн», а справа – додекаэдр «Разрушителя». Оба рисунка были окружены стрелками и надписями – похоже, для того, чтобы провести сравнение между ними.

– Возьмем, к примеру, «Разрушитель». Почему его так трудно уничтожить, когда с другими беспилотниками проблем нет? Почему не сделать остальные беспилотники такими живучими? Потому что это «босс» уровня, вот почему! – Отец показал на доску. – «Разрушитель» – их «звезда смерти», огромное, почти неуничтожимое «оружие судного дня», однако у него есть крошечное уязвимое место, благодаря которому мы можем его уничтожить. – Он посмотрел мне в глаза. – Щиты выключаются всего на несколько секунд – ровно на столько, чтобы можно было вовремя взорвать два реактора! Зачем создавать такую модель – если не с определенной целью?