Ночь стояла ясная и тихая. Сверкающее мириадами звезд небо заметно смягчало темень, и я без труда разглядел вдалеке очертания сгрудившихся домиков. Теперь предстояло, по словам Веры, объехать селение околицей. Я медленно покатил прямо, высматривая этот самый объезд, и скоро узрел что-то вроде широкого проселка, убегающего вправо. Я бодренько зарулил на него, но автомобиль вдруг так тряхнуло, что чуть не прикусил язык. Дальний свет фар открыл мне весьма удручающую картину: впереди извивалась раздолбанная бугорчатая тропа, вся в колдобинах и кочках, вдобавок по центру тянулась глубокая вихрастая колея, очевидно след тракторных гусениц. Ничего себе, подумал я сокрушенно. Бедная моя тачка, что от тебя останется после такой пробежки. Выбора, однако, не имелось. Я повздыхал немного и двинулся медленным тропотом по этому, с позволения сказать, объезжему пути.

Полчаса сумасшедшего кросса по пересеченной местности отбили во мне все, что можно было отбить. Я впился в руль и беспокойно таращил глаза, но, обогнув выбоину, тут же налетал на бугорок, чтобы затем провалиться в затаившуюся рытвину. По днищу нещадно колотило — то ли щебенкой, то ли комьями засохшей глины. В окружающей тишине сердитое рычание мотора разносилось далеко вокруг. И это тревожило: все равно, что сиреной предупредить о своем появлении. Впрочем, робко утешался я, незваных гостей они, наверное, не ждут и едва ли обратят сторожкое внимание на голошение залетного автомобиля.

Наконец вдали за поворотом я различил какое-то слабое свечение и с облегчением вырубил двигатель. Действительно, чуть сбоку от тропы к лесу жалось некое белесое сооружение. Если это искомый охотничий стан, то ближе подъезжать не следует. Я огляделся. Нужно было немедля убрать с дороги машину, и я рассудил, что под сенью могучих сосен, темневших за лужайкой справа, она окажется в надежном укрытии.

Двухъярусный срубленный дом окольцовывала невысокая каменная стена — от силы мне по грудь, но поверху дыбились вмурованные чугунные колья. Перед оградой по всему периметру тянулись густые кусты шиповника, заслоняя обзор. Ободрав руки, я раздвинул колючие ветви, втиснулся в узкий промежуток и внимательно осмотрел подворье.

Свет горел лишь в трех окнах — в двух на первом и одном на втором этаже. Одинокий фонарь заливал участок тусклой желтизной. Слева неподалеку от забора виднелся большой металлический гараж, в глубине справа белела какая-то прямоугольная постройка. И никакого движения. Правда, мне почудилось, будто откуда-то доносятся чуть слышные, смазанные звуки, но очень отдаленно и едва уловимо — то ли радио работало, то ли телевизор.

Я отступил и погрузился в немощные размышления. Ну и что теперь? Пришел, увидел… загрустил. Терем, терем, теремок, кто в тереме живет? Как поступить? Как, черт возьми, разведать, что делается за толстенными бревнами? Снова пробрался к ограде и минут десять пялился на окна. Думай, Григорий, думай, шевели мозгами. А то можно и до утра тут проторчать. Но в голову ничего разумного не приходило. Я тоскливо усмехнулся: камешек, что ли, швырнуть в окошко — выйди, выйди, милая, тебя твой суженый ждет не дождется. Идиотская ситуация — идиотские мысли. Однако же… Однако же что-то необходимо предпринять.

Я выдрался из кустов, повернул и побрел к лесу. На опушке вдруг наткнулся на протоптанную полянку, посреди которой узрел обложенную кирпичами квадратную ямину. Я не сразу, но сообразил, что утонченные ценители шашлыков сотворили здесь вместительный природный мангал. Постоял, подумал. Потом нагнулся, взвесил один из брусков на ладони. И решился: плевать, подумалось, пусть глупо, но надо что-то предпринять. Как говорится, была не была. В пять ходок я перетащил кирпичики к дому, напрочь разворошив бараний жертвенник, и сложил под живой колючей изгородью.

Первый же камень удачно брякнулся прямо на гараж и покатился по наклонной крыше, железно лязгая и громыхая. Через пару секунд я метнул второй, и сразу следом — третий. Грохот возник оглушительный. Казалось, перебудится вся расположенная в полукилометре деревенька. Затем воцарилась зловещая тишина. Или это все во мне напряглось в зловещем ожидании? Минуту ничего не происходило. Потом настежь распахнулась дверь, и на терраске вырисовалась незабвенная фигура Курлясова — я узнал бы его и при более слабом освещении, настолько крепко впечатался в память этот характерный образ.

— Что там, черт подери? — спросил кто-то у него за спиной.

— А хрен знает, — зыкнул он в ответ и завертел головой. — С утра здесь эта совхозная шпана ошивалась. Может, они бузят?

— Куда в жопу шпана! — ответствовал сотоварищ. — Первый час ночи.

Курлясов еще минутку поозирался. Потом пожал здоровенными плечами и скрылся в доме. Так, подумал я, торжествуя, значит, Вера не промахнулась. Супруг ее здесь — на какой-то там хитрой охоте. И почему-то враз в душе утвердилась уверенность, что милая вещунья не ошиблась и в остальном. Тут подтверждением моих предчувствий в светящемся окне второго этажа обозначился чей-то темный силуэт. Я, конечно, не мог разглядеть, но какое-то седьмое чувство угадало, что головка была женской. Дарья Мартыновна? Спустя пару секунд я уже без всякого сомнения тихонько повторил для себя вслух: «Да, это именно она, Дарья Мартыновна. Так должно быть. Так и есть — и никаких гвоздей».

Следующие четыре кирпича я швырнул один за другим и с такой злостью, точно метил в Курлясова. Последний раскатистый тарарах снова выволок его из дома с трехступенчатым матом. В этот раз он осматривался дольше и бдительней, и еще раз выругавшись, развернулся обратно, но я не дал ему уйти. Очередной снаряд, хрястнув, взорвался на крыше, заставив его аж подпрыгнуть.

— Мать твою! — заорал он истошно. — Ну погоди.

Что-то ему из дома сказали. Он громко пробурчал в ответ:

— Ладно. Ты досматривай, а я все же погляжу, что это за х… такая. — И, хлопнув в сердцах дверью, припустился к воротам.

Неосторожно, братец. Очень неосторожно, подумал я, вдавился в шиповник, больно оцарапав ухо, и вынул газовик. Проклятье! Я не поинтересовался у Саши, чем он заряжен и как и надолго действует. Левой рукой нащупал один из двух оставшихся брусков и затаил дыхание. С резким стуком откинулась калитка. Он выскочил за ворота, кинул быстрый взгляд налево, а когда повернулся лицом ко мне, я мгновенно нажал курок. Он не вскрикнул — крякнул от неожиданности, потом взвыл, вскинул ладони к глазам и согнулся в три погибели. Чтобы не искушать судьбу, я не стал дожидаться конечного эффекта и враз шарахнул кирпичом по затылку.

Наклонясь над распростертой тушей, я откинул борта кожаного пиджака. Кобура под мышкой выглядела внушительно. Я вытащил из нее черный тяжелый ствол. Только сейчас подал голос запоздалый страх — до сих пор как-то не думалось, чем мне грозит моя затея. Я почувствовал, как часто-часто трясутся колени и липкими щупальцами ползет по спине холодок. Сколько их — двое, трое? Я поежился и прислушался. Насторожил ли их выстрел из газовика? Прозвучал он довольно громко, но по сравнению с предшествующей кирпичной канонадой мог быть воспринят как непримечательный, безобидный хлопок.

Отбросив колебания, я медленно двинулся к дому. Со стороны это выглядело, наверное, весьма уморительно. Прямо-таки сцена из ковбойского вестерна: бесстрашный герой в ночи, в одной руке газовая пугалка, в другой — смертоносное оружие. Недоставало только широкополой шляпы. У дверей я пару секунд помешкал, затем решительно толкнул ее и вошел в просторные сени.