– Как думаешь, Охотница поняла, что мы сбежали?

– Не знаю. Вполне, может случиться, что уже ждет нас где-то за поворотом. Надо быть аккуратными.

– Отдохнуть бы, – простонала Флора. – А найти пристанище можно только в городе.

Друзья вышли к уступу. Внизу тянулся белый спуск, за которым высились белоснежные меловые скалы, а у подножья простиралось бирюзовое озеро. Там плескались люди, а от нежной воды шел пар.

– Как на пляж попали, – удивилась Флора. Она знала город, но в этих краях не была.

– Термальный источник, – предположил Эдмонд. – Вот и отличный случай отдохнуть с дороги.

И они уже плескались в озере, среди множества отдыхающих. Вода была столь теплой, что холод воздуха совсем не ощущался. Особый ее состав, необычайного цвета, пропитанной целебной глиной, снимал усталость с затекших мышц, а пар расслаблял не только тело, но и душу.

Обилие людских тел, теплая вода, обнимающиеся и целующиеся парочки заставили Эдмонда почувствовать то, что он не ощущал долгие времена. Он смотрел на Флору. Солнце светило за ее волосами. Точеная фигура, похожая на песочные часы, светлая кожа. Все это ему нравилось. И наконец Эд тоже попытался ее обнять.

– Не время, – отстранилась она. – И вообще, нам пора уже спешить.

Ну пора, так пора. Они обсохли в помещении курорта, расплатились и отправились дальше в путь.

Прошли до реки, минули пешеходный мост, начиналась окраина города.

– Как меня теплая вода разморила, – протянула Фло. – пипец, как хочется спать.

– Пока надо идти.

– Я знаю одно место.

Они прошли дальше – замерзшее болото, дачный поселок, сосновый лесопарк, пока не очутились на оживленной улице.

– Я помню, здесь жила тетя Тенебриуса. – пояснила Флора, когда они шли к парадной.

– Он столько раз тебя подвел, а ты все за него цепляешься, – выразил свое недоумение Эд.

– Но тетя, это не сам Тенебр.

Постучались дверь, открыла немолодая женщина.

– Флора! Давно не видела тебя. Заходи. А это кто?

– Брат.

Эдмонд фыркнул.

В помещении было много кошек. Черные, белые, серые.

– Вот это кошатница. – подумала Фло. – Раньше такого за ней не припомню.

– Мы только с поезда, хотелось бы отдохнуть.

Тетя не стала задавать лишних вопросов.

– Если забыла, там ванная, там спальня, а там – диван. Можете отдохнуть. Я пока готовлю на кухне, лучше меня не тревожьте.

Женщина ушла на кухню, заперла за собой дверь, оставив в распоряжении кошек.

– Купаться уже искупались. Ты ложись на диване, а я посплю чуть-чуть, – сказала Фло, направляясь в кровать.

Эдмонд имел чуткое чувство ко злу. И не нравилась ему эта тетя. И даже здешние кошки ему не нравились, хотя он, в принципе, питал симпатии к этому древнему и свободолюбивому роду.

Когда Флора присела на кровать, Эд заметил, как призрачным светом засветилось ложе, словно готовое поглотить жертву.

– Не делай это! – едва слышно крикнул он.

– Почему? Я спать хочу!

– Посмотри на кровать. – Эдмонд стащил ее с постели.

– Я ничего не вижу.

В ответ Эд сильно сжал ее руку на запястье и теперь Флорентина увидела, как разверзается тьма там, где она хотела прилечь. Кошки злобно замяукали.

– Бежим! – крикнул он. – И они бросились наутек. Кошки бежали вслед по лестнице, по улице, превращаясь в тени, и враждебно лаяли. Злобные перевертыши, которые когда не могут захватить внимание кошачьим обаянием, берут злобой и силой в облике собак.

Еще никогда Флоре не приходилось спасаться от собак бегством. Можно было принять бой, но если даже Эдмонд бежит, то надо бежать. Перевертыши не смогли догнать, чем дальше они находились от жилища колдуньи, тем слабее и призрачнее становились они, пока не растаяли.

Друзья уже были далеко. Они добрались до железной дороги, перешли мост и шли уже вдоль полотна, которое запряталось среди хозяйственных построек и складов.

– Что это было? – спросила Флора.

– Тетя Тенебриуса, очевидно! – ответил Эдмонд.

– А если серьезно?

– Явление демонической стихийной силы. Там все перевертыши. И кошки не кошки, и кровать не кровать. Как только ты заснула бы, превратилась бы в завтрак для этих недокошек.

– Я всегда любила кошек. А это какие-то твари.

– Тетю тоже любила?

– Нет. Я плохо ее знала. И никогда не заподозрила бы в злодействах.

– Говорил же, не стоит туда идти!

– Ну ладно, виновата! Ты лучше скажи, это тоже по воле охотников?

– Чувствую, нет. Думаю, проявление такой же стихийной силы, как и демон, что чуть тебя не убил. Твой Тенебриус – сам древнее зло.

И Флора с ним согласилась.

Путь был долгим. Вдоль железной дороги, старинных зданий сложенных из красного кирпича в незапамятные времена, с маленькими стеклянными блоками вместо окон. Депо, склады, ремонтные мастерские. Множество паровозов и поездов на платформах вокзала Таврова. Здесь нашим друзьям пришлось покинуть пути и выбраться в город – дальше рельсы уходили в подземный тоннель.

И если железная дорога шла под землей, на поверхности ходили трамвайчики. Не сравнить с Хувальскими. Старые, с разбитыми стеклами, они едва перемещались, громыхая на каждой остановке.

– Я устала, – говорила Фло. – Давай проедем.

– Опасно. Охотники обнаружат. – Увещевал ее Эд, но, в конце концов, согласился.

В вагоне было немноголюдно, холодно и сильно трясло.

Неприятного вида мужчина разглядывал их.

– А кто вы такие будете? – наконец, спросил он. К счастью, вагон открыл ворота, и друзья стремительно покинули трамвай.

– Опять охотник! – сказали они в один голос. И дальше шли пешком.

Там, где трамвайные пути делали кольцо, скрывалась лестница. И друзья спустились вниз, в овраг.

В старом парке хвойные аллеи огибали замерзшее озерцо. Его питали родники, которые даже сейчас били, не замерзая. Под высокими елями тек ручей, уходя в подземную пещеру, грот которой украшали сосульки-сталактиты. Потихоньку вечерело. После того, как друзья минули конезавод, долина ручья широким пологим полем распахнулась между крутыми склонами.

– Не опасно ли здесь? – спросила Флора, имея в виду большое количество народа, который отдыхал: катался на лыжах, нурмисах, санках и снегоходах, кто-то веселился ездой в упряжке.

– Это просто люди. – Ответил Эдмонд.

И они шли дальше. Набрели на одинокий хутор со старыми зданиями, на берегу маленького лесного озера. Пруд замерз, и о его дикости и заброшенности свидетельствовали поваленные деревья и коряги, торчащие прямо изо льда.