Я подполз к углу здания, за которым начинался двор, и аккуратно выглянул за него… Тишина… Вдруг наступила тишина… Тяжелыми объятиями она упала с неба, как пресловутый кирпич на голову… Я почувствовал, что оглох… Раздавались короткие очереди где-то сверху, но на площадке, перед зданием «Изумруда», не было стрельбы. Сквозь пороховую завесу и едкий дым горящего плюща я видел только лежащие тела и мертвых верблюдов… У меня потемнело в глазах… Я выскочил из укрытия и короткими перебежками побежал в сторону просеки… Я вглядывался в лица трупов… Я увидел лежащего на спине Мирзу с остекленевшими глазами и раскрытым ртом. Его черная бородка, подпертая снизу уже ненужной кислородной маской, топорщилась в подслеповатое звездное небо, которое начинало светлеть под лучами восходящего солнца, а на шее чернело рваное выходное отверстие выстрела, из которого продолжала сочиться пульсирующая кровь… Я огляделся вокруг. Стрельба смолкла окончательно. Ни души… Мне стало страшно… Я дрожащими пальцами свинтил с дула глушитель, передернул затвор автомата и выстрелил в воздух одиночным, чтобы услышать хоть что-нибудь, кроме своего дыхания и звона в ушах…

— Ира!!! — заорал я, абсолютно наплевав на все. — Ира! Ты где?! Эй! Где ты?!

Клубится дым… шевелится дым в такт маленьким лепесткам пламени… красивыми акварельными разводами заворачивающийся предутренним ветром в некое подобие протуберанцев… в небе парит одинокая гарпия… шумит в верхушках кактусов ветер — и тишина… Мертвая тишина… мертвая…

Меня трясло… Я тяжело дышал… Мир потерял что-то… Он потерял мои глаза, которые раньше его видели и как-то пытались понять… Я чувствовал, что к глухоте добавилась слепота… На ореховом бюро стоял блестящий телескоп, паяльник и открытая бутылка пива меж спичечных коробков… Даже время остановилось… как в антикварной лавке, как в композиции старинной группы «Pink Floyd», в ушах внезапно начался звон тысячи старинных часов… Это время подшучивает надо мной… Я застыл… Стал такой же восковой фигурой… Я хотел остаться здесь… ослепнуть совсем… Тик-так… тикают часы… тик-так… тикает сердце… Тик-так… вторит ему тяжелое дыхание… Тик-так… стучат копыта по засыпанным песком бетонным плитам двора… Копыта?! Звуки шагов???

Из мутного дымного тумана возникают две тени… две мертвенно-бледных тени… Они бредут устало, пошатываясь, держа в руках винтовки и проводя ладонями по грязным запотевшим лицам… Я вскидываю трофейный автомат и прицеливаюсь… Но лица… они смутно знакомы…

Йорген? Сибилла?! Они, устало пошатываясь, бредут ко мне… Йорген вяло машет рукой… а сзади призрак всадника сквозь колыхание ватной гари… Белый дромадер! На нем сидит девушка… Ирина! Ее глаза… Ее улыбка!

Я вскакиваю с колен, со всех ног бегу навстречу, и мне наплевать, что сзади вся группа! Все! Живые!

Ирина спрыгивает с седла и бежит мне навстречу! Я, громко матерясь и вытирая слезы, бегу к этой хрупкой фигурке, а она, раскинув руки, бросается в мои объятия! Ира! Милая!

— Дэн! С тобой все в порядке? Да?

С другой стороны бежит Азиз, размахивая руками и припадая на раненую ногу! Он смеется!

— Странний! — улыбается он своей ослепительной на темном лице улыбкой. — Ти где биль?!

Йорген хлопает меня по плечу! Сибилла стреляет в воздух длинной очередью и издает победный клич:

— Йиох-ху!!!

— Странный! Ну ты фокусник! Ну ты даешь! Так ловко! Как ты их грамотно отвлек! Ты просто… так все продумал! Стратегия, мать его разэдак! Мы их как крыс… Азиз! Вы молодцы!

— Я обкуренный бил сильно! Ето все он!

А я… а я… я купаюсь в нежно пахнущих волосах… и по моим щекам текут теплые капли…

Ребристый, ритмичный, колючий, тихий и высокий лес продолжался. Мы вышли сменой на дорогу, которая вела от главного корпуса лабораторий к северо-востоку. Эта дорога была старая, протоптанная и вела к той, что была завалена бандитами. До восхода солнца оставался час с небольшим, и я поторопил всех: мы должны были добраться до Сенькиного хутора как можно быстрее. Дорога должна была занять пару часов с гаком, и в плане радиационного фона я не сильно опасался. Но от извлечения пули из своего плеча я пока отказался — не хотел мешкать, да и загноиться рана не могла за такое короткое время. Ранение Азиза было навылет — рану обработали и посадили его на верблюда. У Дроновой было легкое сотрясение (она упала с верблюда) и синяк на верхней части шеи. Болели еще укусы, но заражения не было (как и у Паттерсона с Аюми). Еще был слегка ранен полковник: пуля вырвала ему кусок мяса на правом предплечье. Перевязку ему уже сделали. Когда Йорген и Сибилла вышли к «Изумруду» во время стрельбы — он незаметно соскользнул с верблюда, подобрал автомат (который, кстати, оставил себе) и вывел почти всех туристов в просеку, подальше от боя, в то время как бандиты были заняты мной и Азизом. Вот поэтому-то Йорген и Сибилла расхваливали мой «тонкий» стратегический план, который вышел почти спонтанно: я ведь и думать забыл о поддержке с тыла, а Охотники, пройдя по лесу, нашли часовых банды, которые следили за нашим продвижением. Самое для них сложное было — ликвидировать эти патрули. Но так как они были к этому готовы, а патрули, как выяснилось, — нет, они убили еще четверых (по двое каждый) и прогулочным шагом вышли в спины стрелявших в нас с Азизом бандитов. Так что большинство из бандитов погибло, даже и не узнав, от чьей руки. Йорген и Сибилла решили, что это я разработал такой тонкий и коварный план по ликвидации банды Мирзы.

Сколько я ни объяснял, что, если бы Вэндерс послушался Мирзу и пристрелил нас с Азизом во дворе, а не повел бы на изощренную казнь к марсианской плесени, в главный корпус, вряд ли можно было бы отнести мой план к разряду стратегических шедевров.

Меня никто не слышал. Йорген даже назвал меня почетным марсианином, а Сибилла, положив мне автомат на плечо (здоровое, левое), произвела меня в рыцари автомата и батареек (это они у меня нахватались).

Все были счастливы и довольны и подумали, что я — это такой своеобразный массовик-затейник типа аниматора, который, чтобы развлечь скучающих туристов, решил шутя уничтожить банду отморозков, чтобы не скучать в дороге: супермены так иногда развлекаются…

В общем, как я ни пытался развенчать свои действия как безответственные и в основном спонтанные, я слышал от Охотников одну фразу: «Хорош выпендриваться, все и так поняли, что ты крутой. Мы же не туристы, Странный, вешай лапшу им, а перед нами не надо бросать понты: ты — артист, и мы тебя знаем».

А уж туристам что-то объяснять было вообще лишним.

Меня всерьез злило такое отношение, потому что лавры — это, конечно приятно, но иллюзии и вера в супергероя — это опасное заблуждение, которое может стоить жизни, особенно если человек расслабится и решит, что за него уже все придумано.

А уж кто меня взбесил сильнее всех — так это Азиз, который нахваливал меня сильнее всех и утверждал, что нас спасло только мое железное хладнокровие и четкий расчет. Как я ни старался выпытать у него причину такой неслабой военной подготовки, он все время отмазывался той фразой, что у них там все такие, а вот я…