заслужили подключение к колодцу...

***

Некрополис величественно плыл над деревьями, удаляясь от гор и Зул'Амана. Впереди, на сколько хватало глаз, простиралось зелёное море эльфийского леса, с чернеющей далеко впереди проплешиной Порчи. Удивительное творение эта Порча. Иссушающая всё живое, как паразит, и перерабатывающая жизненную энергию трав, деревьев, насекомых в этакий питательный бульон для нежити. Некротическую энергию, которую живые мертвецы впитывают, просто находясь на проклятой земле. Идеальное решение для поддержания огромной армии низкосортных мертвяков, ведь когда войска насчитывают сотни тысяч голов, никаких некромантов не хватит, чтобы уследить за каждым трупом и когда надо подновить чары, а тут просто стой на земле — и она сама вольёт в тебя силы, подновит крепления и даже залечит повреждения. Удивительно.

Правда, долго это продолжаться не может, год-два не самого активного использования нежитью участка — и запас энергии иссякнет, структура чар без подпитки рассыплется, и земля вновь станет обычной. Насколько обычной может являться высушенная безжизненная пустыня. Другое дело, если подпитка будет, например, через зиккурат, трудами заряжающих его некромантов, или порча охватит действительно сильную землю. И в Кель'Таласе было и то, и другое. Весь путь Артаса к Сильвергарду был уставлен зиккуратами, а земля королевства эльфов за тысячелетия его существования пропиталась магией настолько, что порче хватит на много десятилетий вперёд.

«И ведь надо будет как-то решать эту проблему, – с грустью подумал я, созерцая с балкона на втором этаже некрополиса чёрную полосу вдалеке. – Если зиккураты сейчас большей частью пусты, то вот земля... Исцелить землю с такой концентрацией некротической энергии будет очень нелегко. Даже при наличии действующего Источника...»

Источник... Да.

Все те три недели, что прошли с момента создания Сумеречного Колодца, я практически полностью посвятил его изучению. Первым фактом стало то, что прогноз подтвердился — мощность Сумеречного Колодца не дотягивала даже до десятой части Солнечного, не говоря уже об Источнике Вечности в Хиджале. Вторым важным фактом стал механизм подпитки — канал, образовавшийся между мной и Колодцем, существовал хоть и постоянно, но серьёзно работать начинал, только когда мой собственный резерв начинал опустошаться, в остальное время представляя из себя почти незаметную струйку энергии, приятно омывающую душу, но по сути ни к чему серьёзному не годную. И третий факт — Источник приобрёл сродство с Пустотой. Если первые четыре стихии давали ему возможность управлять природой напрямую, без задействования магической энергии, то влияние Пустоты пока выяснить не удалось. По крайней мере, в отношении самого Сумеречного Колодца, насчёт подключённых к нему эльфов у меня была пара предположений.

Таким образом, получалось следующее...

Жажда магии моим эльфам не грозила, как минимум до тех пор, пока их численность не увеличится в три-четыре раза. Причём численность взрослого, активно колдующего населения.

Я же, в целом, оставался при своих. Имеющийся принцип передачи энергии не позволял выйти на качественно новый уровень силы моих чар. А наличие почти семи тысяч иных пользователей снижало объём «свободной» энергии до совсем уж смешных величин, если смотреть с точки зрения таких монстров, как Саргарас. Получалось, что я приобрёл возможность активно колдовать в несколько раз дольше, чем раньше, за счёт более быстрого восстановления маны, а качественно как был одним из сильнейших натрезимов, так и остался. Ну, может быть, совсем чуть-чуть прибавил в весе и теперь уверенно положу на лопатки Бальназара и 50 на 50 набью морду Тикондрусу. Родство со стихиями тоже пока оставалось тёмной лошадкой, к которой вообще непонятно, как подступиться. Не элементаль же я, в самом деле, чтобы знать, как нужно правильно использовать первозданные силы мира, да ещё и напрямую, без костылей и инструментов в виде магии. Пока было ясно только то, что стихийная магия у меня теперь выходит проще и с меньшими затратами энергии, но и только, да и то разница была как между тупым и заточенным карандашом — вроде бы заточенный и удобней для мелких штрихов, но в целом... несущественно.

И такой результат меня, как ни странно, устраивал. Желай я прежде всего личного усиления, мог бы просто вылакать фиалы с водой из Солнечного Колодца, не заморачиваясь созданием собственного Источника. До уровня Архимонда, конечно бы, не дорос, но где-нибудь «в районе пояса» шансы имел. Но как показывает практика, подобные «лёгкие» пути чреваты весьма неприятными последствиями, особенно в этом мире. Артас ради такой силы схватил Фростморн, в результате потерял себя, даже не продав, а просто лишившись всех своих принципов, надежд и мечтаний, получив взамен максимально искажённый суррогат оных. Иллидан взял череп Гул'Дана, выпив море далеко не самой полезной для организма ночного эльфа энергии, и медленно начал сходить с ума под шёпот этого подлого артефакта, даже не осознавая происходящего. Наконец Архимонд так рвался к дармовому могуществу, что был полностью уничтожен, поняв, что происходит, лишь в самом конце. И это только самые яркие примеры. Конечно, моё демоническое нутро, да что там, даже человеческая «половинка», довольно жмурилось и мурлыкало при сладком слове «халява», но одно дело — мечтать и фантазировать о прекрасном «если бы», и совсем другое — позволять себе игнорировать такой показательный ряд. Разум и логика настойчиво подсказывали, что игнорировать такие откровенные намёки вселенной будет только идиот, а идиотом я себя не считал и подражать им не собирался. Вероятно, именно из-за этого моего решения Солнечный Колодец и отдал мне свою воду, не удивлюсь также, что будь мои помыслы иными, и выйти из Сильвергарда в тот день мне было бы не суждено.

Как бы то ни было, сейчас меня всё устраивало. Даже больше. Благодаря Сумеречному Колодцу я получил то, на чём основывались мои планы по выживанию в Азероте и дальнейшему возвышению. Я получил верность эльфов.

Жители Кель'Таласа были рады вновь почувствовать вкус Силы, без которой их трясло в ломке. Да что там, то блаженство, что отражалось на их лицах в момент подключения к Источнику, с обычной радостью имело столь же мало общего, как море в сравнении с дождевой лужей. Конечно, «вкус» у этой новой Силы явно отличался от того, к какому они были привычны, но выбирать не приходилось, да и не был он противен, скорее непривычен. И это стало переломным моментом в наших с ними отношениях, хотя тогда, в самом начале, этого не понимал ещё ни я, ни сами эльфы, ни даже полностью безразличный к проблемам ушастиков, а потому и беспристрастный Джинкрасс.