Профессор Филип Дэвис из Шеффилда пишет, что «большинство специалистов, давших себе труд ознакомиться с этим вопросом, соглашаются, что использование палеографии в исследовании кумранских рукописей носит ненаучный характер», добавляя, что «всякие попытки установить точную дату создания свитков попросту смехотворны». Эйзенман высказывается на сей счет более решительно, описывая старания Бирнбаума как «нечто такое, что в любой другой области было бы оценено как псевдонаучные и незрелые методы». В доказательство своего утверждения он приводит следующий пример.

Предположим, что двое писцов переписывают один и тот же текст в одно и то же время, но младший из писцов недавно прошел обучение в «школе каллиграфии» и овладел более современным почерком. Допустим, что более старший писец сознательно использовал стилизованный почерк, который освоил в молодости. Предположим, наконец, что оба писца, из уважения к освященному временем характеру своей деятельности, намеренно воспроизводя старинный стиль, сложившийся за несколько веков до них, совсем как при создании в наши дни некоторых специфических документов – дипломатических нот или дипломов о присуждении премий, – решили написать текст на медном свитке. Так какова же будет подлинная дата создания этой рукописи?

В своих палеографических предположениях Бирнбаум упустил из вида один крайне важный факт. Если документ создается исключительно ради передачи информации, он, по всей вероятности, должен отражать наиболее передовой технический уровень. Именно так обстоит дело с технологиями, применяющимися для печатания большинства газет (до недавнего времени пресса Великобритании служила исключением из этого правила). Что же касается свитков, то все говорит о том, что свитки Мертвого моря предназначались не просто для передачи информации. Все свидетельствует о том, что они выполняли ритуальные (или по крайней мере ритуальные) функции и переписывались с особой любовью и тщательностью, что также являлось элементом традиции. Таким образом, весьма вероятно, что писцы позднейшего времени сознательно копировали стиль своих предшественников. И действительно, на всем протяжении письменной истории человечества писцы всегда были настроены крайне консервативно. Так, например, иллюминированные[83]манускрипты эпохи Средневековья неизменно стремились воспроизводить сакральный характер древних рукописей, а не новейшие достижения технического прогресса. Поэтому многие современные издания Библии воспроизводят «старомодную» печать. Действительно, трудно рассчитывать найти даже самые современные издания еврейской Торы, выполненные в стиле и манере слоганов на молодежных футболках.

Что касается каллиграфических особенностей свитков Мертвого моря, то Эйзенман пришел к выводу, что «они просто отражают многообразие различных рукописных стилей писцов, трудившихся примерно в одно и то же время, и вообще ничего не говорят о хронологии». Сесил Рот из Оксфордского университета высказался еще более определенно: «Говоря о древнеанглийских рукописях, надо признать, что, хотя существует масса датированных рукописных материалов, охватывающих практически весь период Средневековья, определить время создания конкретного документа на основе одних только данных палеографии с точностью до одного поколения невозможно». Он предостерегает, что в области палеографии возникло нечто вроде «нового догматизма» и что «без фиксированной даты, которая могла бы служить в качестве точки отсчета, мы не можем признать приемлемым историческим критерием точную датировку неизвестных до сих пор еврейских рукописей». Более того, Эйзенман, придя в отчаяние от самодовольства и закрытости международной группы, выразил свое отношение к этой ненаучной практике следующими словами:

«НЕОБХОДИМО СКАЗАТЬ РАЗ И НАВСЕГДА, ЧТО ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ ПАЛЕОГРАФИЧЕСКИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ДАННОЙ ДИСКУССИИ ЯВЛЯЮТСЯ СОВЕРШЕННО НЕПРИЕМЛЕМЫМИ».

Итак, читатель уже имеет представление о выводах консенсуса международной группы и заключениях Библейской школы, выраженных на страницах издаваемых ею журналов, а также о методах, посредством которых эти выводы были получены. Теперь самое время обратиться к самим свидетельствам и попытаться выяснить, нельзя ли на их основе сделать альтернативные выводы. Для этого необходимо рассмотреть некоторые основные вопросы. Например, кто были эти неуловимые и загадочные обитатели Кумрана, которые создали свою знаменитую общину, написали и спрятали в тайниках свои сакральные тексты, а затем попросту исчезли с арены истории? Действительно ли они были ессеями? А если да, то что конкретно означает этот термин?

Наши традиционные представления о ессеях восходят к трудам Плиния, Филона Александрийского и Иосифа Флавия, которые описывали их как секту или раскольников I в., отколовшихся от иудаизма.[84]Плиний, как мы знаем, изображал ессеев этакими отшельниками, избегавшими брака; людьми, «единственные друзья которых – пальмы», поселившимися в местности, которая сегодня носит название Кумран. Иосиф Флавий, чей рассказ впоследствии повторил Филон, несколько расширил образ ессеев. По словам Иосифа Флавия, ессеи придерживались безбрачия, хотя, добавляет он, «есть и другой род ессеев, которые вступают в брак». Ессеи отвергали наслаждения и богатство. Все свое имущество они вносили в общину, и всякий, кто хотел вступить в их ряды, должен был отказаться от личной собственности. Своих иерархов они выбирали из числа членов общины. Ессеи жили практически в каждом крупном городе Палестины, а также в изолированных от внешнего мира общинах. Если даже им случалось селиться в городах, они сторонились окружающих и держались отдельной общиной.

Иосиф Флавий изображает общину ессеев чем-то вроде монашеского ордена или древней эзотерической школы. Желающие вступить в их ряды проходили трехгодичный испытательный срок, напоминающий монастырское послушание. Полноправным членом общины становился лишь «кандидат», успешно выдержавший испытание. Члены общины ессеев молились перед рассветом, затем в течение пяти часов выполняли различные работы, после чего надевали чистую набедренную повязку и совершали омовения, то есть ритуал очищения, который полагалось совершать каждый день. Исполнив обряд очищения, они собирались в особой «общей» трапезной и все вместе вкушали простую соборную трапезу. Вопреки позднейшим заблуждениям, Иосиф Флавий не утверждает, что ессеи были вегетарианцами. По его свидетельству, они ели мясо.

Ессеи, пишет Иосиф, были хорошо знакомы с текстами Ветхого Завета и прекрасно знали учения пророков. Они сами стремились овладеть искусством пророчества и могли предсказывать будущее на основе внимательного изучения священных текстов и непременно пройдя обряд очищения. По утверждению того же Иосифа Флавия, их учение гласило, что душа бессмертна, однако заключена в темницу смертной и тленной плоти. В акте смерти душа освобождается и взмывает ввысь, ликуя и радуясь. Далее Иосиф Флавий сравнивает учение ессеев со взглядами греков. В другом месте он высказывается более определенно, указывая на сходство их учения с принципами пифагорейской школы.